Продолжим наш разговор о современной истории Учения. Всё очень кратко, — ибо данный формат иного не предполагает. Хотел сказать, что описываемые годы имеют особое значение для становления Учения, — но ведь на самом деле все миновавшие годы имеют особое значение. И те, что ещё впереди, тоже будут иметь. Так что обойдёмся без банальностей.
В конце 1993 мне исполнился 21 год, а весной 1994 началось откровение. Раньше оно и не могло начаться, ибо тут имеет значение возраст. Но тогда я этого не понимал. И не сразу понял, что произошло. Более того: я не понял даже, что что-то произошло. Просто в один из дней кто-то сказал в моей голове, что я стану основателем Учения. Что это было?.. Какого ещё учения?.. Я решил, что померещилось. В самом деле, — вопросами духовности я никогда не интересовался, даже Библию видел только в кино, не верил ни в высшие силы, ни в жизнь после смерти, и уж подавно не собирался никого учить жизни. Но не успел я забыть об этом случае, как он повторился, а после это стало повторяться периодически, почти каждый день. Мне постепенно растолковывали, что к чему, — что со мной говорит Бог Мудрости, также известный как Гермес (потом я стал его ещё и видеть внутренним взором, но это другая тема), что он намерен сообщить мне различные знания, и что я должен буду передать их людям. Я был изумлён и растерян, и сразу же стал спрашивать — почему я? Кто я такой, чтобы мне было доверено подобное дело, за которое я даже не представляю, как взяться? Однако ответа не получил. И для меня вот этот вопрос — почему я? — стал одним из главных вопросов на ближайшие несколько лет.
Тем временем мне стала передаваться информация, из которой потом сложилось Учение, — передаваться постепенно, понемногу, факт за фактом. Но что это были за факты! О Творце, Бытии, Великих Началах, мире энергии, богах-элементалах, предназначении человека и так далее, — то есть самые основы, каркас мировоззрения Учения. Как для человека, всё ещё настроенного материалистически (интерес к магии этого, как ни странно, не изменил) и всё духовное относившего к сфере религии, которая опиум и так далее, для меня это было очень тяжело. Невероятно тяжело. Рушилось и перестраивалось само мировосприятие. Это можно назвать сильным и непрерывным стрессом, продолжавшимся несколько месяцев. Потом привык, в голове начала складываться понятная, хоть и очень общая картина мира по Учению, и стало полегче.
И сразу же возникла забота — как же всё это передавать, и кому? На вопрос «Как?» у меня не было иного ответа, кроме «Как получится». Как-нибудь. Что же до вопроса «Кому?», то тут всё разрешилось само собой, поскольку кандидат был только один: будущий Хантур. Я однажды рассказал ему что-то, потом ещё что-то, потом ввёл в курс дела уже более обстоятельно. Он воспринял всё с живым интересом и без внутреннего отторжения, — хотя до того тоже не интересовался подобными вопросами. Впрочем, ему тогда было всего шестнадцать, и интересы он имел соответствующие своему возрасту. Но переключился — если это можно так назвать — на новый интерес он достаточно быстро. Думаю, это также можно объяснить его бэкграундом, связью с Учением в прошлой жизни и посмертии, которая отпечаталась на уровне подсознания.
Мы каждый день, подолгу, порой просиживая и всю ночь до утра, беседовали на темы Учения, — а информации становилось всё больше. И скоро стали уже вместе думать над тем, как передавать эти знания другим.
Знакомств в кругах людей, интересующихся подобными вещами, у нас не было, соответствующего круга общения — тоже, о доступе к Интернету не приходилось и мечтать (середина 90-х). Всё, что мы тогда смогли придумать, это бесплатные объявления в различных газетах. Таких газет было много, и мы стали активно пользоваться ими. Тексты объявлений были «Предлагаем общение на духовную тематику», и тому подобные. К нашему удивлению, откликнулись многие; письма на указанный в объявлениях абонентский ящик приходили постоянно. Мы переписывались с людьми, созванивались, потом с ними встречался Хантур, либо я приглашал их к себе домой. Наш круг общения, таким образом, резко расширился.
А люди были разные. И духовно ищущие, и развивающие какие-то свои концепции, в собирающие всё подряд по принципу «Что ни поп, то батька», и увлекающиеся оккультизмом, и просто любители поболтать. Письма приходили даже из монастыря и из тюрьмы.
Начались контакты и с различными духовными, околодуховными, религиозными и полурелигиозными общинами. Мы свели знакомство, прямое или опосредованное, с последователями Рерихов, Айванхова, Виссариона и других деятелей, с рейки, бахаи, кришнаитами и прочими сообществами, из коих о некоторых даже нельзя было точно сказать, чего они придерживаются. Оказалось, что в нашем городе духовная жизнь буквально кипит, и всевозможные течения, даже не считая христианских сект, представлены в достаточно богатом ассортименте. Для нашей цели — поиска последователей — сие было не слишком полезно, но зато помогло создать первоначальный кругозор в этом плане, а также понатореть в подобном общении. Высшей его точкой стало участие в мероприятии, которое его организаторы назвали духовным собором «Белая Русь». В арендованном зале собрались представители различных течений, вышеупомянутых и многих других, которые по очереди выходили на сцену и говорили слова о духовности и необходимости совместно работать над чем-нибудь хорошим. Учение там было представлено Хантуром и ещё одним моим учеником. Когда пришла очередь Хантура, он произнёс небольшую составленную нами речь, суть которой была в том, что подобные соборы бесполезны, поскольку это просто ни на что ни влияющая говорильня. Речь была встречена аплодисментами, после чего говорильня продолжилась.
Вся эта переписка и всё общение дало интересный опыт. Кто-то пытался учиться, приходил, уходил. Я сам тренировался в изложении Учения. Ничего подобного мне до откровения делать не приходилось, и я был вынужден вырабатывать метод изложения прямо на ходу. Приходилось нелегко. Примерно тогда же стало понятно, что споры и попытки кого-то переубедить особого смысла не имеют, — разве что как упражнения в искусстве дискуссии. В основном никто из тех, кто принадлежит к каким-то духовным течениям, не готов рассматривать иные возможности, а хочет продвинуть своё. Что, кстати, нормально: мы тоже были и остаёмся такими. Убеждённость в истинности и правоте избранного духовного пути — вполне естественная позиция. Просто в такой среде последователей не очень-то найдёшь. Присутствовал и другой вариант — люди, о которых было упомянуто выше, убеждённые, что можно следовать сразу нескольким духовным путям понемногу. С такими, как очень скоро выяснилось, каши тоже не сваришь.
Всякое бывало. Например, был человек, признавший истинность Учения, но не вступивший в него потому, что оно не приемлет лжи, — а без лжи, по его мнению, не проживёшь и не прокормишь семью. Было несколько не вполне вменяемых личностей. А однажды к нам обратился человек, как оказалось, связанный с организованной преступностью. Учение пришлось ему по душе, — но не как духовная система, а как многообещающий, с его точки зрения, источник обогащения. Он предложил нам 150 000 долларов на раскрутку Учения, для начала, с тем, чтобы потом поставить дело на коммерческую основу и делить доходы. Мы, естественно, отклонили это предложение.
Как раз тогда в стране стали зажимать гайки, и зажимать всё сильнее, во всех направлениях, — не только в политике, но и в духовной сфере. Газеты перестали принимать объявления, подобные нашим. Различные духовные сообщества потеряли возможность вести свою деятельность, иные из них просто разгоняли. Никакие соборы и иные мероприятия такого плана теперь не были возможны. Всё стало мрачно и душно. Наши контакты тоже резко сократились, а потом и вовсе сошли на нет.
Однако внутреннее развитие Учения продолжалось. 1 марта 1996 года, то есть спустя чуть менее двух лет после начала откровения, я объявил Учение Единого Храма официально существующим. Мы отмечаем эту дату как день его основания. А осенью того же года пошли первые надиктовки наших текстов. Это было удивительное и радостное событие. У нас появилось своё писание, пусть и не священное (ибо мы не религия). Затем оказалось, что тексты идут не только от Бога Мудрости, у нас носящего имя Эмере, но и от других богов (высших элементалов), а также от людей, принадлежащих к Учению и находящихся в мире энергии. Постепенно сложилась книга «Эвор», ставшая началом пандэкта. Тексты от богов составили первую её часть, тексты от людей — вторую, а тексты, написанные мною от себя, — третью. Тогда же я начал писать первые послания, и ещё статьи, в которых рассказывал об Учении.
Следующим нашим шагом стали попытки издать книгу. Первый её вариант включал в себя полдесятка текстов, одно послание, несколько статей и некоторые другие материалы. Потом, когда был закончен «Эвор», мы переключились на него. Хантур вёл переговоры с разными издательствами, неоднократно ездил для этого в столицу. В одну из поездок он отнёс рукопись в Институт культуры, откуда вскоре последовало резюме: «Гениальная фальсификация». Ясно, что иначе, как фальсификацию, там это расценить и не могли. Что же до «гениальной», то, как говорится, спасибо на добром слове.
С издательствами всё было непросто. К тому моменту уже настали те самые мрачные времена, и наша книга не пришлась ко двору. Она нравилась издателям, но заняться ею они не решались. Одни боялись, что не окупится, поскольку тематика весьма специфическая, а автор никому не известен. Белорусские издательства уже тогда были, скажем так, весьма небогаты, и неудачное вложение средств могло пустить некоторые из них ко дну. Другие опасались, что за издание нехристианских писаний власти просто прикроют их, отберут лицензию, а тираж конфискуют. Иные долго думали, колебались, решались… Рискнуть решился, в итоге, только один издатель, — но он потребовал переписать книгу так, чтобы она соответствовала его личным взглядам. Поэтому сотрудничество с ним не сложилось.
Далее мы стали пытаться контактировать с российскими издательствами, — но без Интернета, которого мы ещё не имели, это было чрезвычайно затруднительно.
Параллельно я начал обдумывать написание книги об Учении. Тогда, на рубеже тысячелетий, оно было уже обширной и глубокой системой, содержащей массу информации, — и при этом не имело систематизированного письменного изложения. Очень сжатое описание основ вошло в «Эвор», — но его было недостаточно. Поэтому я готовился к пробе написания книги, понимая, что предстоит большая работа, которая не будет лёгкой и, скорее всего, потребует более чем одной попытки.
И вдруг, совершенно неожиданно для меня, Эмере сказал, чтобы я этого пока не делал. Я удивился, но, естественно, послушался. А спустя короткое время пошли надиктовки текстов второй книги, которая позднее получила название «Дорон». Сказать, что мы были обрадованы, значит не сказать ничего. Писания Учения пополнялись, и это было прекрасно! Теперь стало понятно, почему Эмере остановил меня. Я ушёл в работу над надиктовываемой книгой, которая была закончена осенью 2002.
К тому времени прояснился вопрос, который я задавал Эмере и самому себе с самого начала: почему я? Я начал вспоминать свою прошлую жизнь и посмертие, стал понимать подоплёку происходящего, и яснее осознал суть своего долженствования. Опять же, пересказывать это здесь не буду, а отошлю читателя к соответствующим материалам. Но главное то, что я больше не блуждал среди догадок и домыслов, и теперь сознавал совершенно чётко, что я делаю, почему и для чего. Картина наконец-то сложилась и в этом отношении. И стало очевидно, что тогда, в самом начале откровения, я был попросту не готов к таким новостям о самом себе, и вряд ли бы смог понять и нормально воспринять их. Сперва следовало привыкнуть к происходящему и освоиться в картине мира, какой она предстаёт через призму Учения.
Ну и кроме всего прочего, около 2002 года мы с Хантуром обзавелись компьютерами, а затем подключились к Интернету. Это событие, позволившее нам вырваться за пределы ограниченного информационного пространства и упомянутых зажатых гаек, ознаменовало начало нового этапа нашей деятельности.
© Атархат, 2022
