Духовная сфера человеческой деятельности, при всей своей специфичности, подвержена, в общем, тем же проблемам, что и другие сферы. Почему? Потому что люди остаются собой, чем бы они ни занимались, и привносят схожее восприятие и одни и те же черты, подходы и приёмы в разные области жизни.
Одна из таких проблем — склонность впадать в крайности. Тут можно возразить, что это не проблема, а наоборот, хорошо, — потому что именно между крайностями и лежит весь диапазон человеческого восприятия и деятельности, и называется это «свобода». С этим трудно спорить. В принципе, всё так и есть. Однако если что-то отрицательное является частью данного диапазона, это значит, что его частью является проблема. Возможность как таковая вовсе не означает, что результат окажется положительным, — и не надо путать одно с другим. Свобода выбора и возможностей — это хорошо; но она зачастую приводит к тому, что совсем не хорошо. Да, у людей есть возможность впадать в крайности, — но при этом расхожей истиной является то, что во всём хорошо знать меру. То есть уметь определять степень должного.
Крайность, которой я хочу коснуться сегодня, — обет безбрачия. В чём его суть? Это явление характерно для культур и мировоззрений, где сексуальная жизнь считается чем-то не совсем положительным и связывается с худшими качествами человека. А коль скоро она воспринимается вот так, то естественно убеждение, что она мешает духовности. Она имеет место быть, хотя бы для продолжения рода. Но если ты хочешь сосредоточиться на духовности, то продолжением рода приходится пожертвовать, — ибо сексуальная жизнь соотносится с похотью, которая мешает духовному продвижению. Отсюда обет безбрачия у монашества и, в некоторых конфессиях, священничества, и полный отказ от сексуальной жизни у разного рода аскетов. Кроме того, что она имеет отношение к похоти, она и всё, что с ней связано, — например, брак, — ещё и просто отвлекает от духовных занятий, отнимает время, силы. Широко известна история Оригена, оскопившего себя, чтобы иметь возможность полностью отдаться религии. И даже если это всего лишь легенда, всё равно она очень показательна, так как демонстрирует глубину антагонизма между духовностью и сексуальностью в восприятии таких людей. Нельзя не упомянуть также и секту скопцов, в которой мужчины ампутировали себе гениталии полностью, чтобы в любом случае не иметь возможности удовлетворить плотские желания.
Понятное дело, если это одна крайность, то есть и другая. Существуют учения, ставящие сексуальность во главу угла, утверждающие, что путь к истинной духовности лежит через сексуальные практики. Речь сейчас не о них; скажу лишь, что такие концепции выглядят, как минимум, подозрительно.
Проблема необходимости безбрачия в сути своей сводится к вопросу о том, действительно ли сексуальность мешает духовному развитию, — даже тогда, когда она заключена в рамки брака. А это, в свою очередь, приводит к вопросу о том, положительным или отрицательным явлением является сексуальность как таковая. На самом ли деле она — нечто мерзкое, сугубо порочное, непременно растлевающее человека, делающее его хуже, бездуховнее?
Согласно Учению, сексуальность сама по себе не является чем-то отрицательным. Наоборот: она необходима. Благодаря её наличию человеческий вид воспроизводится и размножается. А это вовсе не бессмысленный процесс. Каждый человек, обретающий новую жизнь или рождающийся в первый раз, это совершенствующаяся частица Духа. То есть работа на благо Творца, залог его будущего успешного перерождения. Человечество недаром разделено на два пола. Это даёт ему возможность осуществлять важнейшую обязанность: создавать тела для частиц Духа. Такое не может быть отрицательным, грязным. Это необходимое и благое дело, и в таком качестве оно освящается любовью мужчины и женщины. Но во всём действительно нужна мера. Чрезмерность даже благо превращает в зло. Если сексуальность становится вещью в себе, если в этом качестве ей придаётся слишком большое значение, если из того, что даёт жизнь, она превращается просто в способ получения удовольствия, а любовь заменяется чисто физическим влечением, тогда это и превращается в проблему. Потому что становится отклонением от нормы, чем-то вроде болезни.
Человек вообще склонен поддаваться своим отрицательным желаниям. Это приятно, — и он делает это охотно и с удовольствием. Причём такая склонность для него самого вовсе не является тайной. Почему люди, стремящиеся к духовности, часто жёстко ограничивают свою сексуальность? Потому что знают: меру потерять легко, и видят в себе склонность к этому. Дабы перестраховаться, они закручивают гайки. Ведь плоть слаба, — и чтобы она не поддалась искушению, лучше держать искушения подальше. Для многих проще дистанцироваться от того, что соблазнительно, нежели бороться с соблазном, который под боком. Монаху легче жить в монастыре и вообще не видеть женщин, чем преодолевать повседневные искушения, живя в миру. Конечно, такой подход не является правильным, как не является верной убеждённость в том, что плоть слаба. Слаба не плоть и даже не воля: слабо желание не поддаться искушению. Отсюда перегибы, выражающиеся в том, что люди отказываются не только от блуда, как того, что ненормально, но и от брака, как того, что нормально. Дуют на воду, чтобы не обжечься на молоке.
Хотя есть и иной подход. Например, в православии священникам можно жениться; считается, что это не препятствует их духовной жизни. В иудаизме сексуальная жизнь в браке и рождение детей считаются священной обязанностью. Кроме прочего служения, человек служит Богу и вот так, через свою сексуальность. Раввинам же особенно необходимо состоять в браке. Они помогают людям духовно, в том числе советами по семейной жизни, — и если раввин сам не женат, если у него не налажена семейная жизнь, тогда его компетентность в таких вопросах автоматически оказывается под сомнением. Нормой считается большая семья, много детей, — что никоим образом не мешает духовности, и даже помогает ей.
Мы видим, что в приведённых примерах отсутствует впадение в крайности. Нет целибата, как полного отказа от сексуальных отношений, даже брачных, и нет излишней концентрации на сексуальности. Логика примерно такова: если сексуальность существует, то она нужна, — к тому же Бог заповедал плодиться. Поэтому отказываться от неё не следует. Просто нужно уметь правильно к ней относиться. Она дана не для похоти, не для блуда, не для получения удовольствия ради удовольствия, а для осуществления любви между мужчиной и женщиной, — любви, которая облагораживает человека и делает его лучше, — и порождения новой жизни. Это то, что можно назвать мерой. Не зацикливаться на сексе, но и не отказываться от него полностью. Он должен выполнять свою естественную функцию. Тогда это не будет мешать духовности, а напротив, будет дополнительным источником, из которого она сможет подпитываться.
Такова и позиция Учения. Блуд, разврат недопустим, он портит человека, концентрирует его внимание на удовольствии и отучает любить. Но безбрачие тоже не нужно. Оно лишает человека возможности осуществить одно из дел, для которых он приходит в мир: дать жизнь новым людям. Оно лишает возможности соединиться с тем, кого любишь, испытать счастье, которое даёт любовь, и подарить счастье другому человеку. Оно лишает обоих возможности стать лучше. В каком-то смысле оно помогает духовности, действительно позволяя полнее сосредоточиться на ней, — но и отнимает важную её часть. Как говорится, одно лечит, а другое калечит.
Семья, любовь, дети, — это нормально, это необходимо. Это действительно способ служения Творцу, способ содействия его развитию. Вполне естественным образом то, что хорошо для Творца, оказывается хорошо и приятно для человека, как для его частицы. Нужно только знать меру и уметь жить в соответствии с ней. Поэтому в Учении нет традиции безбрачия. Зачем лишать себя блага, данного Природой? Зачем отказываться от важной части своего предназначения? Нужно просто делать всё правильно, по-человечески. И, как говорится, будет вам счастье. Как в бытовом смысле, так и в духовном.
© Атархат, 2020
