Есть вопросы и проблемы, актуальные во все времена. Они порой оказываются как будто погребены под валом текущих событий и злободневных неурядиц, и кто-то даже скажет: «Зачем копаться в каких-то старых заморочках, когда тут сегодня земля горит под ногами?». Да, — но она ведь не сама загорелась. Кто её поджёг? Это делают люди. А у людей всегда одни и те же внутренние проблемы. Каковы эти проблемы сегодня, такими они были и тысячу лет назад, и две тысячи, и пять, и десять. Я сравню это с отравленной почвой, на которой постоянно вырастают и дают урожай деревья с ядовитыми плодами. Чтобы исправить такую неприятную ситуацию, нужно изучать почву и оздоровлять её. Потому «старые заморочки» и не теряют актуальности.
…У средневекового французского мыслителя Пьера Абеляра были непростые отношения с Церковью. Он и сам был церковником, — что только добавляло противоречиям остроты. А их имелось немало. И целый ряд их касался вопросов греха. Обсудить здесь всё не представляется возможным, — поэтому мы коснёмся, в основном, лишь одного аспекта.
Абеляр, среди прочего, утверждал, что греховное желание само по себе не является грехом. У Церкви было иное мнение на сей счёт. Если обрисовать его в самых простых словах, то получится примерно следующее. Люди грешны по своей природе, потому что заражены первородным грехом. Греховные желания являются его следствием. Он — их источник. Таким образом, в греховных желаниях грех содержится изначально. Он уже осуществлён постольку, поскольку такие желания имеют место. Следовательно, человек грешит не только поступками, но и желаниями. Каковое понимание греха мы и видим на примере различных святых. Ведя праведную жизнь, они всё равно считали себя великими грешниками, и каялись в греховных желаниях. Потому что в их глазах такое желание было равноценно греховному поступку.
Давайте немного порассуждаем на эту тему.
Прежде всего отметим, что если человек совершил грех, — то есть нечто аморальное, плохое, — то он виноват. Вина может быть такой, за которую полагается наказание по закону, или такой, за которую можно лишь морально осудить, — но она есть. Теперь вопрос: виноват ли человек в своих желаниях? Тут есть варианты. Он может быть виноват, если понимает, что эти желания аморальны, но не делает ничего, чтобы их победить, а наоборот, взращивает их в себе и с удовольствием им следует. Но ведь так бывает не всегда. В большинстве случаев дело обстоит обратным образом: человек понимает, что это желания неправильные, нехорошие, и у него иной раз получается справиться с ними, а иной раз нет.
Желания же такие имеются у всех. Просто потому, что люди несовершенны. Никто не рождается святым. Говорят, что ребёнок чист. Ну да, чист, — в том смысле, что не успел нагрешить сознательно и целенаправленно. Дети тоже совершают нехорошие поступки — могут соврать, обидеть, украсть, и много чего ещё. Но у ребёнка нет ни достаточного понимания происходящего, ни достаточного самоконтроля, ни чётких моральных принципов. Поэтому даже безобразничая, он может до поры до времени оставаться чистым. При этом он всё равно несовершенен. И в своих несовершенствах он не виноват. Как и взрослый. Мы для того и рождаемся, чтобы измениться, чтобы стать лучше самим и сделать лучше мир. Так что несовершенство — изначальное условие, в рамках которого каждый человек начинает свой жизненный путь. И было бы странно ставить это ему в вину.
Подчеркну: речь идёт вовсе не о первородном грехе. Он потому и грех, что, согласно Библии, первые люди совершили его по собственной воле. Все остальные получили его как бы в наследство. Я же говорю о человеческой природе, которая несовершенна изначально. Никто этого не выбирал. Так есть. Но человек может выбирать, что будет дальше.
Суть именно в этом. В том, что мы сами решаем, давать ли «зелёный свет» тому худшему, что есть в нас, или давать ему отпор. Усугублять его, или преодолевать и переплавлять на что-то хорошее.
Наши греховные желания являются показателем нашего несовершенства. И одновременно указателем направления, в котором нужно работать, чтобы стать лучше. Сами по себе они не являются грехом, — в этом Абеляр был прав. Если относиться к ним правильно, они становятся подспорьем в нашем самосовершенствовании. Они, как тревожные сигналы, указывают на присутствие пороков, помогают выявить их. Ну а победить порок сможет тот, кто всерьёз захочет этого добиться.
Итак, мы уже можем суммировать всё вышесказанное и разложить на тезисы. 1) Человек несовершенен, и потому не виноват, что у него имеются греховные — то есть аморальные — желания. 2) Такое желание не есть грех, так как оно не является поступком, и не факт, что вообще когда-либо станет им. 3) Греховное желание указывает на наличие порока, и тем самым может помочь победить его, если правильно к этому подойти.
Хорошо. Но что же Абеляр говорил о грехе? Что это такое, по его мысли? О, тут всё очень интересно. Он говорил об этом много, и нам здесь снова придётся формулировать как можно проще и короче, чтобы можно было сразу, так сказать, посмотреть в корень. Так вот — объявить, что грех тождествен греховному поступку, как воплощению греховного желания на практике, с его точки зрения было бы слишком просто. Всё несколько глубже. По Абеляру, грех — это отвергание должного и приятие недолжного. И тогда поступок уже не имеет большого значения. Он может быть совершён, а может не быть совершён. Худшее уже и так произошло.
Под «должным» Абеляр, естественно, подразумевает Божьи установления, Божью волю. Однако это уже не так важно. Его мысль здесь очень глубока. Она гораздо глубже, чем даже христианская доктрина Божьей воли. Можно просто взять и отбросить конкретику, относящуюся к христианству или любой другой религии. Что мы увидим? Есть человек и есть некая система мира, в котором он живёт и частью которого является. В этой системе у человека имеется своя функция, которую он выполняет как осознающий себя элемент мирового механизма, мирового порядка,— выполняет на благо мира. Это и есть должное, — в чём бы оно ни заключалось. Пока человек следует должному, он вершит добро. Если он отвергает должное и принимает недолжное, коему начинает следовать, тогда он вершит зло. То есть худшее, что можно сделать, это сознательно — что важно! — отвергнуть своё долженствование. Отделить себя от мира и противопоставить себя ему. Тем самым ты и для мира становишься злом, и самого себя словно бы уничтожаешь, перечёркивая собственную сущность. И уже не так важно, что имеется в виду под «системой мира», — христианское ли это понимание законов, установленных Богом, атеистическое ли понимание законов природы, или ещё что-либо. Общий принцип столь глубок и всеобъемлющ, что будет работать в любой системе.
Я опишу это так: подлинный грех — это намеренный слом системы мира в себе и себя в системе мира. Когда добро и зло для тебя меняются местами, а точнее, когда ты сам произвольно меняешь их местами, тогда аморальные поступки становятся для тебя возможны, приемлемы и желанны. Ты словно бы уже совершил эти грехи в самом себе. И совершение их на практике для тебя становится теперь не переступанием некой важной черты, а всего лишь завершающим штрихом. Последней точкой в уже написанной мрачной повести.
Я не говорю, что Абеляр имел в виду всё это. Я хочу сказать, что озвученный им принцип содержит всё это в себе. Это в самом деле глубокая мысль человека, жившего тысячу лет назад. И кто скажет, что она неактуальна для нас сегодня?
Если кто и скажет так, он ошибётся. А опыт прошедших веков и тысячелетий тем и ценен, что помогает нам понять наши сегодняшние проблемы. Он-то помогает — но сумеем ли мы воспользоваться этой помощью? Тут всё зависит от нас. Предки сделали, что смогли: выстрадали этот опыт и передали дальше, как сумели. Давайте для начала не будем высокомерно отвергать его. А там, глядишь, и толк выйдет.
© Атархат, 2024
