Вчера на улице ко мне подошла старуха и предложила купить вечную иглу для примуса. Вы знаете, Адам, я не купил. Мне не нужна вечная игла, я не хочу жить вечно.
И. Ильф, Е. Петров. «Золотой телёнок»
Если составить своего рода хит-парад из того, о чём люди мечтают и чего хотят больше всего, то бессмертие, несомненно, окажется в нём на одной из высших позиций. К нему стремились всегда и везде. О нём грезили европейские алхимики, его добивались китайские даосы, его рецепты искал, создавая свою империю, Чингисхан.
Причём все всегда имели в виду бессмертие физическое. То есть речь шла о бессмертном теле. Я так уверенно говорю «все и всегда», потому что бессмертие души — это уже проблема совсем иного плана, это уже метафизика, и разговор тут другой. Подобными вещами занимаются, в основном, религии. Общее мнение (за редкими исключениями) здесь таково, что душа бессмертна в любом случае, и вопрос лишь в том, каким будет её вечное загробное существование, — блаженным или мучительным. Одна из основных задач практически любой религии — помочь своим верующим получить благоприятное посмертное существование, рай или какой-то его эквивалент. Однако это людей явно не устраивает. Да, коль скоро тело смертно, то надо позаботиться о достойном бессмертии для души. А что, собственно, ещё остаётся?.. Но если бы можно было достичь бессмертия тела, это было бы очевидно предпочтительнее для всех.
Почему? Как минимум, потому, что человек живёт в физическом мире и физическом теле, и восприятие окружающего мира и самого себя через тело для него стоит на первом месте. Ощущения таковы, что если не будет тела, то не будет ничего. Отключатся органы чувств — и сам человек отключится от реальности, от жизни. То есть перестанет существовать. Утешение загробной жизнью, основанное на вере в сверхъестественное, тут помогает не очень. Ведь умереть боится именно тело. Это оно транслирует нам свой страх. И оно действительно умирает, прекращает своё существование. Инстинкт самосохранения (он же инстинкт выживания) не может смириться с этим. А поскольку для нас восприятие мира и себя проходит через тело, то и смерть тела представляется нам как конец всего. Возникает довольно странная ситуация: бессмертная часть человека (душа) сосредотачивается на смертной части (теле) как на единственной достоверной реальности, и в результате перенимает его фобии, из которых основная — страх смерти. Потому-то религиозные учения о жизни после смерти не могут дать полного удовлетворения и освобождения от страха. Под ними просто нет надёжной, ощутимой основы. Веры в сверхъестественное недостаточно. Страх перед реальной физической смертью оказывается сильнее. Ты не видишь со всей определённостью, что ты получаешь там, — но видишь и очень остро ощущаешь, что теряешь здесь. Так что даже очень религиозный человек наверняка был бы рад получить надёжное и ощутимое физическое бессмертие. Просто раз уж на это рассчитывать не приходится, то нужно искать успокоения в чём-то другом.
Материалистам в этом плане приходится тяжелее. У них нет и такого утешения. Им ещё страшнее, — поскольку для них смерть оказывается уходом в небытие. Тут остаётся либо смириться, либо искать способы продлить жизнь — в идеале, продлить её до бесконечности — с помощью науки. Ведутся исследования в этом направлении. Причём одни учёные считают такие исследования лженаучными, так как, по их мнению, человеческое тело как биологическая система не предназначено для вечного функционирования, а другие убеждены в беспредельных возможностях науки и в том, что она способна преодолеть ограничения, поставленные законами Природы.
Речь у нас сейчас не столько о том, возможно ли физическое бессмертие, сколько о том, насколько это было бы правильно. Насколько для человека нормально стремиться к бессмертию? Что говорит об этом Учение?
Начнём с того, что по Учению человек бессмертен, — разумеется, не физически. Бессмертна душа. Чем это отличается от религиозных взглядов? Тем, что Учение не требует веры в сверхъестественное, а обосновывает концепцию бессмертия души, разъясняя, как это вписывается в систему Природы. То есть утверждение, что душа бессмертна, не повисает в воздухе и не требует объяснений в стиле «Кто-то всемогущий и нам непонятный пожелал, чтобы было так», а имеет под собой твёрдую логическую основу и находится в понятной взаимосвязи с другими природными реалиями и законами. Чтобы доказать всё это научно требуется время и наличие такого исследовательского инструментария, каким наука пока не располагает. Но убедительное теоретическое обоснование — это уже очень много. Гораздо больше, чем вынужденная (потому что умереть очень страшно) слепая вера.
Итак, человек бессмертен. Что же до тела, то оно — явление временное. А значит, не столь существенное по сравнению с душой. Сроки существования соответствуют важности существующего. Душа — это то, в чём содержится личность человека и что совершенствуется. Тело — всего лишь инструмент для более эффективного совершенствования. Инструменты обычно недолговечны, они приходят в негодность и ломаются. Они заменяемы. То же самое относится и к нашему физическому телу. Совершенствование человека — очень важный для Вселенной процесс, и потому он сложен и долог. В ходе его каждому из нас приходится износить не одно тело, — так же, как рабочему приходится изорвать не одну пару защитных рукавиц или специальной обуви. Это нормально. И относиться к своему телу нужно как к инструменту. Ценному и нуждающемуся в бережном (по возможности) обращении, — но, тем не менее, всего лишь инструменту. Который даже при самом бережном обращении рано или поздно всё равно придёт в негодность. И будет в обязательном порядке заменён на новый.
При таком подходе — а это абсолютно правильный подход — было бы странно придавать телу чрезмерное значение. Было бы странно зацикливаться на желании сделать инструмент вечным. Зачем? В этом просто нет необходимости. А вот мешать в жизни это будет точно. Вместо того, чтобы стараться наилучшим образом выполнить работу, ты будешь стараться сохранить инструмент. Сохранить в ущерб работе. Затея, изначально обречённая на неудачу и убыточная, в худшем значении этого слова. Потому что так ты и работу толком не выполнишь, и инструмента в итоге всё равно лишишься. А ведь речь здесь идёт не о каких-нибудь отвёртках и гаечных ключах, но о смысле жизни.
Умирает только тело. Человек же переходит в мир энергии, где продолжает жить, хотя и в ином состоянии. Тамошняя жизнь тоже наполнена событиями, она активна и разнообразна, — даже в большей степени, чем жизнь в физическом мире. То есть ухода в небытие или застревания навечно в каких-то однообразных условиях можно не опасаться. Ну а потом — новая жизнь в новом материальном теле. Это всего-навсего смена условий проживания. Как переехать в новый дом. Было бы странно приравнивать переезд к смерти и уходу в небытие. Пожил в теле, потом пожил вне тела, потом пожил в другом теле, и так далее. Бояться здесь нечего. Обычные этапы существования.
Это что касается того, почему не нужно бояться смерти и стремиться к физическому бессмертию. А есть ещё и другой аспект вопроса. Заключается он в том, что бессмертие тела противоестественно. Оно не только не нужно, но и было бы вредно для человека. Потому что стало бы нарушением законов Природы. Тот же, кто расшатывает и нарушает законы, дающие ему жизнь, не увидит от этого ничего хорошего. Тут можно вспомнить одного очень известного сказочного персонажа, который бессмертен (он не только не умирает от старости, но его нельзя и убить), и при этом является воплощением зла. Конечно, сказка — ложь, кто спорит… Но и уметь понимать намёки тоже надо.
Физическое бессмертие противоестественно для человека, оно не вписывается в принципы его нормального существования. Потому и стремиться к нему не следует. Учение говорит об этом вполне определённо и однозначно. Однако даже для человека из Учения бессмертие тела порой может быть очень сильным искушением. Один такой случай описан в пандэкте. Этот эпизод заслуживает внимания, поэтому приведу его полностью. Учитель внезапно сообщает ученику о своём намерении умереть:
«В один из дней он сказал мне: «Вижу, что пришло мне время умереть». Я ужаснулся, а он сказал мне: «Слушай, что скажу тебе теперь. Некогда была на востоке, меж горами и морем, великая держава. Там я родился; здесь же, в горах, обрёл Учителя. Я учился у него, и пережил его и ещё двоих его учеников. И я думал о том, что однажды должен буду умереть, и весьма страшился этого, — хотя и знал, что, умерев, не умру. И я соединил незримые токи своего тела, малые струи завязал узлами, а ось установил в большой поток, и концы её соединил так, чтобы получился знак «ца-ам». Тогда меня охватил великий жар, у меня выпали все волосы на теле и ногти, и кожа с меня сошла клочьями. Я думал, что умру тогда, но не умер; а когда состарился, увидел, что смерть обходит меня. Когда я дожил до ста сорока лет, разум мой помутился, и я не мог ни говорить, ни даже узнать самого себя. Мои ученики опекали меня, и кормили меня как малого ребёнка. Миновало два года, и разум мой прояснился. И я жил здесь, и у меня были ученики. Иных из них я посылал жить среди людей, другие старели и умирали подле меня. Теперь прошло шестьсот лет с тех дней, когда смерть начала обходить меня. Тяжко мне, — словно некто придавил меня горой. Хочу умереть; незримая моя сущность с криком рвётся из оков плоти. Когда умру, познаю страдания, ибо нарушил порядок в своих потоках и тем изувечил себя; незримое моё тело изломано, — и я буду страдать до тех пор, пока оно не вернётся к надлежащему состоянию. Теперь я войду в малую пещеру с узким входом, а ты завалишь вход камнями. И когда сделаешь это, я разъединю свои потоки и развяжу узлы, и оставлю тело». Я ужаснулся вновь и сказал: «Учитель, разве я могу это сделать? Мне ли прерывать столь долгую жизнь? Прошу, избавь меня от этого!». Он сказал: «Зачем же ты тогда здесь? Кто ты мне и кто я тебе, если ты не желаешь помочь мне, преодолев свой страх? Не бойся: если я не умру, то позову тебя, и ты выпустишь меня. Если же не позову, то иди, куда пожелаешь, а здесь не оставайся». И он вошёл в малую пещеру, а я завалил вход камнями. И я не мог уйти; я оставался там восемь дней, слушая у входа, не зовёт ли Учитель. На девятый день я разобрал камни и вошёл в пещеру; там был Учитель, мёртвый» (Повествование, 25-54)
Что мы можем почерпнуть из этой истории? Мы можем почерпнуть из неё несколько очень интересных и важных вещей.
Во-первых, продлить свою жизнь возможно, — если и не до бесконечности, то, по крайней мере, очень надолго. Здесь называется цифра в 600 лет. И, судя по всему, это далеко не предел. Учитель мог бы жить и дальше, но сам принял решение умереть. Во-вторых, энергетические манипуляции, использованные для продления жизни, вызвали крайне болезненную реакцию организма. Само тело протестовало, но всё же было вынуждено подчиниться тому, что для него не естественно. Нормальные энергетические потоки были сломаны и вывернуты, и с того момента внутренние процессы организма уже не могли идти нормально. Проще говоря, этот человек искалечил себя ради обретения мнимого блага противоестественно долгой жизни. В-третьих, позднее это обернулось чудовищными психологическими страданиями. Он говорит: «Тяжко мне, — словно некто придавил меня горой. Хочу умереть; незримая моя сущность с криком рвётся из оков плоти». Трудно даже представить, что он испытал, если это вылилось вот в такое признание. И далее: «Когда умру, познаю страдания, ибо нарушил порядок в своих потоках и тем изувечил себя; незримое моё тело изломано, — и я буду страдать до тех пор, пока оно не вернётся к надлежащему состоянию». Ему предстоит пройти очень тяжёлый этап личного ада, потому что его энергетика выбилась из течения нормальных природных процессов, были нарушены связи с ними, и теперь ему предстоит долго и мучительно восстанавливаться. Почему ему стало так тяжело и плохо? Потому что и организм, и психика протестовали против того, что для них не естественно, — то есть против чрезмерно долгой, искусственно затянутой жизни в одном теле. Человек к этому не приспособлен. Не приспособлен потому, что это противоречит нормальному ритму его жизни и развития, чередованию «мир материи — мир энергии — мир материи — мир энергии».
Отдельно отмечу следующее. То, что такое продление жизни оказывается возможным, ещё не означает, что этим надо пользоваться. Не всё то правильно, что возможно. В сущности, когда Учитель пошёл на такую энергетическую афёру, он перестал быть Учителем. Потому что совершил поступок, несовместимый с уровнем, статусом и степенью ответственности Учителя. Для него это было не победой с торжествующим «Я преодолел смерть!», а позорным поражением с безрадостным «Я поддался страху». Этот эпизод — пример не того, что может человек из Учения, а того, как он поступать не должен. Поэтому гордиться тут нечем. И сам этот человек в итоге осознал свою ошибку. Так что самое правильное, что там произошло, это его смерть.
Последователям Учения не пристало бояться смерти. И точно так же не пристало мечтать о телесном бессмертии. Мы знаем, что в любом случае бессмертны. Наши тела — лишь инструменты. Утратив тело, мы переходим в другой мир, — отличный от мира материи, реальный, разнообразный и яркий, хотя порой и жестокий, подобно тому же миру материи, — чтобы некоторое время провести там. Потом мы возвращаемся, чтобы жить в новом теле. Получить физическое бессмертие означало бы не только утратить целый мир, что само по себе было бы ничем не восполнимой потерей, но и лишиться возможности выполнить своё предназначение. А это равноценно полной и окончательной смерти с уходом в небытие. Ведь мы, люди, существуем только потому, что у нас есть наше предназначение. Оно вызвало нас к жизни, и оно даёт нам жизнь. Жизнь не в одном мире, а в двух.
Для человека из Учения, понимающего это, не существует такой приманки, как физическое бессмертие. Он не участвует в этой исторической гонке за тем, за чем гнаться не надо. Он может позволить себе не заморачиваться подобными вещами. Он знает, насколько отсутствие переживаний по поводу вечной жизни облегчает обычную жизнь. И если ему однажды предложат физическое бессмертие, он даже не станет смеяться над столь нелепым предложением. Просто пожмёт плечами и ответит: «А зачем?».
© Атархат, 2019
