Национальный вопрос… Одна из болевых точек современного мира, яблоко раздора, снова и снова вызывающее войны, — и в то же время одна из трудноразрешимых загадок. Поистине, странная штука: нечто, из-за чего всё время кипят вулканические страсти, но что само по себе понимаемо с трудом. Если вообще понимаемо. Потому что когда национальность воспринимали как некую очевидную данность, всё было как-то проще; когда же начали разбираться, что она собой представляет, определённости сразу поубавилось. И похоже, что чем глубже исследователи вникают в вопрос, тем меньше её остаётся.
Если задать среднему обывателю вопрос «Что такое национальность?», он, скорее всего, ответит что-то вроде «У тебя папа француз, мама француженка, — значит, и сам ты француз». Ладно. А если папа вдруг не француз, а у него так только в паспорте написано, — тогда как? Запись заменит реальную национальность? А если папа — наполовину баск, а мама — наполовину немка? А её папа был наполовину немцем и наполовину голландцем? Кто тогда ты? Французо-баско-германо-голландец? Это уже и не национальность вовсе, а её отсутствие. Всё сразу — это как бы ничего. Чисто формальный признак, по той же записи в паспорте, которая уже является фикцией, ибо не отражает ничего конкретного. Это, извините за сравнение, то же самое, как собаке, представляющей из себя смесь пяти разных пород, написать в документе «Такса». От таксы там будет разве что хвост. И в ряде государств уже, кажется, отказались от указания национальности. В самом деле — какой смысл её указывать, если всё перемешано, и с каждым поколением перемешивается всё больше? Казалось бы, проще указывать национальную принадлежность по одному из родителей, что обычно и делается. Да, — но почему второй сбрасывается со счетов? Его национальность просто не считается? Но это не означает, что её нет. И бывает ещё, что человек сменил вероисповедание, — и у него уже новая национальность. А ведь в нём, в его биологии, ничего не поменялось.
Биология в этом вопросе — особая сфера. Потому что если считать по родителям, то получается, что дело в генетике. И очень многие убеждены, что так и есть. Оказывается, нет. Нельзя всё разложить по генам и сказать «Ты француз, потому что у тебя имеется доминантный французский ген». А вот то, что у тебя найдутся какие-нибудь признаки, свойственные кельтам, арабам или монголам, вполне возможно. И что тогда? Да хоть бы и можно было выносить чёткие вердикты по генам, — что бы это изменило по существу? Ведь смесь национальностей в одном человеке от этого никуда не денется. Она только станет более очевидной.
Ну и пресловутый случай «человека без национальности» — когда находят ребёнка-Маугли, воспитанного животными. Что о нём можно сказать в этом плане? Ничего. Кто он по национальности, неизвестно. Поэтому данный параметр теряет какое-либо значение. Что-то ему в бумажку, может быть, и напишут, — но какая разница, что именно? И здесь мы опять видим, что национальность — штука довольно фиктивная. Когда она неизвестна, её как бы и нет. Но ведь она не должна зависеть от того, что мы о ней знаем. Она должна быть объективной реальностью, причём очень важной, во многом определяющей. Иначе о чём тогда вообще говорить? А главное, из-за чего тогда враждовать и стрелять друг в друга?
В современном мире многие уже понимают это, и пытаются как-то решать проблему, — в том числе на государственном уровне. Соответственно, рождаются новые способы определения национальности. Хотя «определения» — слишком сильно сказано. Например, предлагается ставить знак равенства между национальностью и гражданством. Интересный вариант. С одной стороны, это и правда сильно всё упрощает. С другой стороны, многие, у кого иные понятия, просто не согласятся, и будут по-своему правы. Ну а с третьей стороны, это обесценивает понятие национальности ещё сильнее, ибо она начинает зависеть уже просто от обложки паспорта, и может быть заменена вместе с ним. Другая инновация — национальность по желанию. То есть ты можешь быть тем, кем сам захочешь. Вот у тебя папа и мама французы, а ты объявляешь себя японцем, — и вуаля: ты японец. Кто бы сомневался, что в нынешнем обществе потребления и оголтелого эгоцентризма появится такой подход к национальной самоидентификации… Неважно, что это бред, который попросту отменяет национальность как явление; важно, что каждый сам свободно решает, кто он есть. Наверное, авторы этой конгениальной идеи для начала решили считать себя умными. Им ведь и невдомёк, что не всё в мире зависит от человеческих хотелок. Есть ещё и объективная реальность, которую не в состоянии переделать никакие желания, даже самые глупые.
Но что же всё-таки делать с национальностью? Всё вышесказанное было лишь предельно кратким описанием проблемы. А как быть-то с этим?
Как кажется, из различных вариантов подхода к решению данной проблемы в последнее время вырисовывается один, к которому склоняется всё большее число специалистов и вообще людей, имеющих то или иное отношение к проблематике национальности. Заключается он в том, чтобы перестать считать национальность феноменом, относящимся к сфере биологии, — то есть отбросить тот самый «фактор крови», по поводу которого сходят с ума все подвинутые на национальной идее, — и впредь считать его феноменом культурным. То есть признать, что народ в значении «нация» — это некая общность людей, воспитанных на совокупности определённых культурных реалий и живущих в соответствии с ними как культурными ценностями, формирующими принципы их мировосприятия и самоидентификации. Это может быть язык, верования, обычаи, фольклор, искусство и прочее, вплоть до костюма и кухни. Кто входит в орбиту конкретной культуры, принимает её как свою и живёт ею, тот относится к нации-носителю данной культуры.
Подход, конечно, тоже достаточно волюнтаристский. Но в то же время и весьма здравый, — особенно на фоне идей, упомянутых выше.
Ведь в самом деле подразумевается, что народ, нация, — это те, кто объединён общим отношением к жизни, общими правилами жизни и общим образом жизни. Именно поэтому они друг для друга свои. И если в их число затесался чужак, который воспитан так же и имеет те же жизненные ценности, то никто и не узнает, что он чужак. Возможно, даже он сам. Или, скажем, те же французы усыновляют ребёнка неизвестной национальности, воспитывают его, — и он становится французом. Потому что он говорит как француз, думает как француз, хочет как француз и действует как француз. Кем же ещё он может быть? Даже если у него кожа, скажем так, не совсем французского цвета, это уже ничего не меняет. Если же и меняет, то в сторону расширения набора оттенков французского цвета кожи, — потому что ещё 500 лет назад вот таких французов не было, а теперь есть.
Кстати, в наше время в той же Франции полно людей арабского и негроидного типа, выходцев из бывших колоний, принявших французскую культуру и считающих себя не только гражданами Франции, но и натуральными французами. По той же причине в Великобритании, например, полно британцев индийского типа, — они есть, на секундочку, даже в правительстве. По сходным причинам многие представители малых народов, проживающих на территории России, совершенно искренне считают себя русскими. Можно приводить и другие примеры.
Можно найти и множество примеров того, как люди, интегрировавшиеся в тот или иной народ, играли огромную роль в его истории, вносили неоценимый вклад в его культуру, и т.д. Они не только становились плотью от его плоти, но и умножали его жизнь, — в смысле духовном, социальном, ну и биологическом, конечно. Уже вряд ли у кого-то повернулся бы язык поставить им в упрёк то, что они — инородцы. Разве что у какого-нибудь совсем уж оголтелого ненавистника. Но и мнению его — грош цена.
Отдельный интерес в рассматриваемом аспекте представляют такие народы, как, например, американцы и бразильцы. Оба они сложились из представителей самых разных наций, по самым разным причинам, вольно или невольно, отправившихся за океан, плюс местные. Теперь, спустя века смешения, это самостоятельные нации, — причём такие, где уже не может быть не того цвета кожи или не того разреза глаз. Что их объединило? В первую очередь, культура, которую они сами же и сформировали. Тут уже не может быть двух мнений, и в принципе не может идти речи ни о какой биологии, ни о какой «крови». Ты принял американскую культуру и американский образ жизни — и теперь ты американец. Будь у тебя родители хоть чистокровные в семи поколениях китайцы.
То есть этот принцип действительно работает, довольно неплохо отвечая условиям жизни в современном мире, его реалиям и вызовам.
Ещё один интересный момент — культура той или иной религии. Например, христианства или ислама. Каждая из этих религий имеет в виду — в своей идеальной форме, конечно — объединение людей на основе единого мировоззрения и культуры, сформировавшейся в лоне этого мировоззрения. Да, в реале так не получается: разные народы адаптировали теоретически общую культуру под себя и создали собственные её изводы. Но определённая доля общности всё равно остаётся. Поэтому исходя из принципа «нация = культура», всё же можно пытаться рассмотреть, хоть и достаточно смутно, некую христианскую нацию и мусульманскую нацию. Хотя лучшие их времена, кажется, уже миновали.
Итак, что же мы увидим, если попытаемся всё это суммировать? Хороша ли, плоха ли сама по себе идея определять национальность по культурной принадлежности, она даёт в этом деле хоть какую-то точку опоры. Нации в биологически-наследственном смысле постепенно прекращают своё существование, исчезают, смешиваясь и растворяясь друг в друге, — причём процесс этот всё ускоряется. Дело идёт к тому, что однажды возникнет единая общечеловеческая нация, единый народ Земли, — и не только Земли. Это естественно и хорошо, так и должно быть. Нетрудно заметить, что параллельно формируется единая общечеловеческая культура. Формируется она благодаря современным средствам коммуникации, охватывающим уже практически весь мир и облегчающим взаимное культурное влияние. Конечно, возникает огромный вопрос о качестве этой нарождающейся общечеловеческой культуры. Оно, как бы сказать, пока что довольно сомнительно, это качество. Но здесь мы уже переходим в несколько иную область. А нас сейчас, в данном разговоре, интересует сам факт формирования новой общечеловеческой культуры. И факт этот имеет место быть.
Есть ли шанс, что общая культура снизит враждебность людей в отношении друг друга и приведёт к уменьшению — хотя бы к уменьшению — числа конфликтов? Шанс есть. Но ведь все же в курсе, что люди легко конфликтуют и в рамках одного народа, увлечённо стуча по головам «своим». То есть сама по себе общая культура — отнюдь не панацея. И тут опять всплывает вопрос о её качестве, о том, какой она должна быть и как должна воспитывать людей, чтобы они не хотели враждовать.
Как человек из Учения, я убеждён, что основой для такой культуры-мировоззрения-нации может и должно стать именно оно. Но это — отдельный разговор. Пока что я хотел лишь кратко коснуться темы, обозначенной в заголовке, не более. Она жизненно важна для современного человека, и даёт обширные перспективы для дальнейшего обсуждения.
© Атархат, 2023
