Но даже не в этом дело. А в том смысле, что…Я же понимаю, что я больше есть собаку-то ведь не буду. Ну не в том смысле, что собаку… А в том смысле, что ночью. На камбузе боевого корабля. С Колей и нашим коком.
Евгений Гришковец. Моноспектакль «Как я съел собаку»
На днях президент Южной Кореи вынес на рассмотрение общественности вопрос о том, что, возможно, настало время отказаться от поедания мяса собак. Речь идёт, ни много, ни мало, об официальном запрете на государственном уровне. При этом не сообщается, на основании чего может быть введён такой запрет. Просто тема эта муссируется в корейском обществе уже давно. Многие теперь считают, что употреблять в пищу собачатину ненормально.
У кого-то вышеозначенная новость может вызвать улыбку, — потому что в памяти сразу же всплывут анекдоты о корейцах и собаках. Как ни крути, а это довольно устойчивая ассоциация, выработавшаяся на почве расхожих стереотипов, ставших частью фольклора. Но суть дела не в том, что подобные анекдоты могут стать неактуальными. На самом деле здесь поднимается вполне серьёзная проблематика.
Если оставить в стороне нестандартность самого вопроса о поедании собак, как это видится европейцу, то точку зрения противников запрета, коих тоже много, вполне можно понять. Для современного корейца употребление в пищу собачьего мяса — не вопрос выживания, а вопрос национальной идентичности. Потому что это является частью культуры, — и не только кулинарии, но и традиционной медицины, а также того же фольклора, и т.д. Так что это вовсе не о вкусовых качествах мяса и не о его доступности. Придётся перевести в категорию отживших целый ряд культурных факторов, просто отказавшись от них. И неплохо было бы понимать, ради чего предлагается принести эту жертву.
Речь о недопустимости употребления в пищу мяса как такового в данном случае не идёт. Спрашивается тогда, чем собака принципиально отличается от других домашних животных. Тем, что она не относится к убойному скоту? Но это в европейско-американском мире она к нему не относится, являясь, по большей части, домашним любимцем, другом человека. В Корее же вполне относится. И это ещё надо подумать, что более аморально: съесть собаку, или превратить её в живую игрушку, да ещё и изуродовать, стерилизовав, как делают некоторые. Кому-то кажется, что именно так нужно поступать с верными друзьями? В действительности западный гуманизм по отношению к домашним животным шит белыми нитками; он лицемерен, и имеет весьма неприглядную изнанку. Но дело как раз в том, что тенденция к отказу от употребления в пищу мяса собак имеет своим корнем, в основном, западные веяния. Южная Корея уже и так довольно сильно вестернезирована, её культура всё больше разбавляется западной культурой. И обсуждаемая тема находится в этом же русле. Поэтому проблема, на самом деле, не в том, нормально ли есть собак, а в том, принять ли ещё одно западное правило жизни или нет. В Корее ведь тоже держат дома собак. А других собак едят. Раньше это как-то совмещалось. Теперь предлагается что-то изменить. Почему? Да просто потому, видимо, что так принято в западном мире. Есть собак аморально, да и всё тут. И это не корейская точка зрения. Оттого многие горячо возражают. Возможно, сами они не едят собачатину (по опросам, её едят, или хотя бы пробовали, менее 20% жителей страны), но выступают против слепого копирования чужого подхода. И их за это трудно осуждать.
Конечно, нации и культуры в современном мире постепенно смешиваются и сливаются в одну нацию и единую общую культуру. С этим ничего не поделаешь, — да и не надо, поскольку это нормально. Но хорошо, когда это происходит осмысленно, когда взаимное влияние имеет хотя бы более-менее внятное объяснение. А не когда что-то внедряется искусственно и даже грубо лишь потому, что где-то принято именно так. Насаждать подобным образом кальки с иных культур — верный способ разрушить культуру собственную. Не обогатить, не оплодотворить новыми смыслами, увиденными с нового угла зрения, а именно разрушить. Грустно, когда такое происходит.
А ещё грустно, что в этом столкновении мнений о самой-то собаке речь, по большому счёту, не идёт. Она тут стала своего рода заложницей соперничества культур. И как бы ни решилась её судьба, это всё равно будет не ради неё, — что бы там ни говорили. Это будет самоутверждением людей за её счёт. Она — лишь повод. И она в любом случае окажется в проигрыше, будучи либо супом, либо живой игрушкой.
Так что в действительности это совсем другая проблема.
© Атархат, 2021
