«Жить» — японский художественный фильм 1952 года.
О каждом фильме Акиры Куросавы можно написать не то что мини-очерк, а большое исследование. Выбирать среди них трудно. Поэтому полагаться остаётся только на момент. Момент, в котором та или иная лента эмоционально или по какой-то иной причине выходит на первый план. Сегодня это «Жить».
За данным фильмом закрепился статус одной из лучших драматических лент в истории кино. Опровергнуть это сложно, а отрицать глупо. Несомненная классика. И как бы хорошо он ни был снят, как бы хороша ни была актёрская игра и прочее, суть не совсем в этом. Она в том, что там ставится классический вопрос. Не просто классический, а самый что ни на есть первоочередной для человека: вопрос о смысле жизни. Причём он не просто ставится, а на него даётся внятный ответ. Куросава не заигрывает со зрителем, не подлизывается, оставляя открытый финал и как бы приглашая: «Ну давай, интерпретируй сам, покажи, какой ты у нас умница! Ведь решать, в чём там смысл, только тебе. Как ты скажешь, так и будет». Нет: автор высказывает своё видение. Кого не устроило — ну извините, значит, вам не сюда.
Подробно разбирать сюжет, останавливаясь на всех событиях и впечатляющих сценах, не представляется возможным. Это будет буквально покадровый пересказ, и он всё равно окажется недостаточным. Нужно смотреть. Поэтому перескажу только в общих чертах.
Ватанабэ — обычный бюрократ, начальник местного департамента по делам общественности. Он тридцать лет — за это время не пропустил ни одного дня — сидит за столом, перебирает бумаги, ставит на них печати… В первой сцене мы видим, как в департамент обращается группа женщин с жалобой на то, что в пруду, возле которого они живут, плохая вода, которая воняет, плодит комаров и т.д., и это вредит детям. Они просят убрать пруд и сделать на его месте детскую площадку. Их равнодушно отфутболивают по инстанциям, и дело кончается ничем. Ватанабэ же отправляется к врачу, который делал ему рентген больного желудка, и узнаёт, что у него рак, и жить осталось несколько месяцев. Шокированный и раздавленный, он идёт домой, где случайно слышит, как сын, которого он после смерти жены растил один и которому посвятил всю жизнь, договаривается со своей женой вытянуть у отца его сбережения, чтобы купить себе дом. Ватанабэ в прострации. Он снимает со счёта те самые сбережения и пытается напиться в какой-то забегаловке. Там он знакомится с неким писакой, — этакая задрипанная полубогема, — квасящим за соседним столиком, и рассказывает о своей беде. А беда заключается не только в самой болезни и близкой смерти. Просто всё оказалось зря. Работа не имела смысла, сын разочаровал. Жизни не было, и уже не будет. Он говорит: «Я не знаю, как я жил всё это время и что делал все эти годы».
Собеседник, посочувствовав ему, берётся помочь наверстать упущенные радости жизни. Они начинают ходить по различным злачным местам, — каким-то кабакам, танцполам, стрип-клубам, — где Ватанабэ тратит свои деньги и пытается получать удовольствие. Но это не работает. Он не может забыть о своей трагедии и просто наслаждаться. Зато он уже почти неделю не был на работе и не ночевал дома. Все теряются в догадках, что же с ним произошло.
Он тем временем встречает на улице молодую сотрудницу своей конторы, которая уволилась, и теперь ей нужно поставить печать на соответствующей бумаге. Печать дома у Ватанабэ. Когда девушка заходит к нему, он замечает, что у неё дырявые чулки. Ведёт её в магазин и покупает ей новые чулки, хорошие, которые сама она не могла бы себе позволить. Видя, как она радуется подарку, Ватанабэ потрясён. Он начинает развлекать её, водить по аттракционам, кафе и т.п. В итоге он рассказывает ей о своей болезни и признаётся, что хотел бы понять, как ей удаётся радоваться жизни. Вот ему не удаётся. Он со своей работой и сам не жил, и никому не сделал добра. А теперь уже поздно. Но внезапно он осознаёт, что ещё не поздно. Спешит в контору и отыскивает среди бумаг ту самую жалобу на гниющий пруд.
Тут голос за кадром сообщает: «Спустя пять месяцев наш герой умер». И последняя треть фильма построена уже по-другому: это поминки, на которых присутствуют сослуживцы, местные чиновники, семья, люди, пришедшие почтить память покойного. Из разговоров становится понятно, что он добился осушения пруда и постройки на его месте детской площадки. Нам показывают то поминки, на которых сослуживцы обсуждают его странное поведение, а чиновники приписывают себе его заслугу, то эпизоды его борьбы за воплощение идеи в жизнь. Он разрабатывает проект детской площадки, ходит по инстанциям, обивает пороги, просит, уговаривает, где-то унижается, где-то рискует жизнью, когда его дело входит в конфликт с интересами местной ОПГ. В итоге долгих мытарств он всё же добивается своего: площадка построена. Снежным зимним вечером Ватанабэ приходит туда, садится на качели и умирает.
Это если коротко. Фильм идёт почти два с половиной часа, в нём масса важных деталей и сцен, от которых ком подкатывает к горлу. Такого словами не передашь. Потому и пересказ сюжета — вряд ли спойлер. Всё это надо видеть. Надо видеть, как происходят события. И надо видеть Такаси Симуру в роли Ватанабэ. Он вообще великолепный актёр, — но здесь он ещё лучше. При своей сравнительно небогатой японской мимике он умудряется так играть лицом и глазами, что это становится душой фильма. А когда он в одном из эпизодов идёт по коридору, с трудом передвигая ноги и придерживаясь рукой за стену, ты не сомневаешься, что перед тобой смертельно больной человек. Я смотрел на всё это и думал: а как же он потом выходил из образа? Потому что на экране был не актёр, а шокированный, потерявшийся, смертельно больной человек. По этому поводу даже добавить нечего. Таково подлинное актёрское мастерство.
А теперь обратимся к ответу, который дан создателем фильма на поднятый в нём вопрос. В чём смысл жизни и, следовательно, сама жизнь? Ясно, что не в сухой и малосмысленной работе бюрократа. Да, она даёт доход, и даже позволяет сделать какие-никакие сбережения. Но потом оказывается, что это не жизнь. Недаром молодая сослуживица Ватанабэ дала ему кличку «Мумия». Может быть, жизнь — в наслаждениях, играх, танцах, выпивке, сексуальных утехах? Тоже нет. Мумия продолжает оставаться Мумией, — только уже не скучной, а печальной. Она оживает только увидев радость девушки, получившей неожиданный подарок. А потом она наполняется жизнью, когда обретает цель и начинает хлопотать о детской площадке. И умирает, уже став живым человеком, — как это ни парадоксально.
Фильм говорит нам: жизнь — это не работа ради денег, и не удовольствия, на которые эти деньги можно потратить. Жизнь — это только жизнь ради других. Когда ты не стараешься что-то сделать для людей, тогда ты не живёшь. От тебя мир не становится лучше, после тебя ничего не останется. Тебя словно бы и не было. Ватанабэ понял, что не жил, и очень хотел хотя бы напоследок научиться жить и радоваться жизни. Получилось, в последний момент. И в заключительной сцене фильма нам показывают площадку, на которой играют дети. Это и есть жизнь Ватанабэ. Он умер — но теперь он живёт. Именно теперь.
…Когда-то, за много лет до просмотра этого фильма, я написал стихотворение, в котором была такая строка: «Смысл жизни — в том, чтоб не напрасно жить». Та же самая мысль. Не позаимствованная у кого-то, моя собственная. Однако тут не скажешь, что я согласен с Куросавой, или что он согласен со мной. Оба мы согласны с кем-то, кто больше нас, и кто точно знает, в чём смысл. С самой Жизнью.
© Атархат, 2022
