Свобода — настолько огромная и важная тема, у неё так много значимых моментов и, наравне с ними, различных нюансов, что вдумчивый разбор мог бы составить полноценную книгу, и даже не одну. Поэтому здесь, не имея возможности так углубляться, я коснусь только нескольких принципиально важных моментов. Они являются основополагающими в том, как понимается свобода в Учении. Речь пойдёт не о политических свободах и тому подобном. Всё это — лишь производное от той свободы, которую имеет каждый человек в каждый момент своей жизни. То есть интерпретация некой изначальной данности, её проявление в тех или иных обстоятельствах. Вот об этой данности и пойдёт речь.
Невозможно спорить с тем, что свобода — одна из величайших ценностей. В этом Учение согласно с общепринятой точкой зрения. Но подход, даже при таком согласии, всё равно получается разный. Общество склонно абсолютизировать свободу. Многие — и таких со временем становится всё больше — вообще ставят знак равенства между свободой и полным отсутствием каких бы то ни было ограничений. Её путают с ничем не сдерживаемым своеволием и необузданностью. В то же время понятие «свобода» накрепко привязано к свободе физической. «Лишить свободы» означает посадить в тюрьму или просто связать по рукам и ногам. В действительности же такие ассоциации очень поверхностны. Подлинный смысл свободы — это смысл эволюционный, и состоит он вовсе не в том, что кто-то привязал или не привязал кого-то к батарее.
Итак, посмотрим на важнейшие аспекты того, что касается свободы как она есть.
Первое. Понятие «свобода» лишь в очень малой степени может относиться к свободе физической. Потому что человеческое тело чрезвычайно ограничено в своих возможностях. Конечно, можно говорить о свободе в каких-то рамках; но рамки эти так узки, что разговор получается почти ни о чём. Вряд ли это свобода, когда ты просто физически не можешь очень многого. По сути, не можешь гораздо больше, чем можешь. Не можешь побежать быстрее, чем позволяют возможности твоего организма. Не можешь вдохнуть больше, чем объём твоих лёгких; и в то же время не можешь не дышать. Не можешь подпрыгнуть выше, чем позволяют сила твоих мышц и гравитация. Не можешь полететь; ну разве что на самолёте, — да и то придётся соблюсти целый ряд дополнительных условий. Не можешь оказаться в любом месте, где хочешь; и даже там, где мог бы, не окажешься по какой-то причине типа болезни или нехватки денег. Не можешь остановить старение. Не можешь что-то взять в руку, если у тебя нет руки. Не можешь высечь из мрамора статую, если у тебя нет таланта, материала, инструмента. Не можешь… Не можешь… Не можешь… Чисто физические невозможности дополняются огромным количеством невозможностей, определяемых правилами. Например, ты не можешь (то есть физически-то можешь, но не должен) перейти дорогу на красный свет, или зайти на чужой земельный участок, если хозяева тебе не разрешат.
Если сравнивать то, чего мы не можем, с тем, что нам остаётся возможного, перевес будет отнюдь не в пользу последнего. На самом деле физически мы можем чудовищно мало. Наша физическая свобода очень и очень ограничена изначально, по определению. Она зависит от множества факторов, нам неподконтрольных, — то есть на самом деле мы почти не можем ею распоряжаться. Безусловно, она имеет значение; но ставить её во главу угла нельзя. Это значит, что когда в системе мировоззрения Учения идёт речь о свободе, то свобода физическая подразумевается в последнюю очередь.
Второе. Абсолютная свобода, исключающая какие-либо ограничения и воспринимаемая многими как идеал и как то, к чему нужно стремиться, в действительности невозможна. Более того: она противоестественна, так как противоречит принципам Природы. Всё существующее существует только за счёт того, что составляет систему. Сложную систему Мироздания, включающую в себя множество других систем. А система — это порядок, где всё на своём месте и взаимодействует правильным образом. Произвольные изменения в системе приводят к нарушениям в её функционировании и гибели. Что произошло бы, если бы ваша печень решила отправиться на место сердца? Или если бы в солнце просто взяли бы, и изменились ядерные процессы? Или если бы по всей Вселенной пожелали бы перестать работать, например, законы гравитации?
Человек — такая же часть системы мира. Он занимает в ней своё место, — и это не то место, которое он выбрал себе сам, а то, которое предназначено ему эволюцией. Оно определяется его эволюционным происхождением, строением, способностями, возможностями и т.д. И главное — его ролью в дальнейшей эволюции своего мира и Вселенной. То есть его предназначением. А это означает, что абсолютная свобода не только невозможна для него, но и не нужна ему. Да и если задуматься о том, что же конкретно вкладывается людьми в понятие «абсолютная свобода» или «полная свобода», то станет понятно, что чаще всего имеется в виду возможность беспрепятственно воплощать в жизнь свои желания. То есть смысл великой борьбы за свободу человека, за расширение её пределов, оказывается самым примитивным, какой только может быть: просто чтобы никто не мешал тебе осуществлять твои хотелки. Это даже не животный уровень, а ниже. Ведь животные занимают своё место в системе Природы, и то, чего они хотят, оказывается именно тем, что нужно ей. Человек же часто хочет недолжного, того, что плохо для Природы, для мира и для самого человека. Свобода свободой, — но она не оправдывает зла. То есть никакой поступок не является правильным и хорошим только потому, что кто-то имел свободу так поступить. И когда мы поступаем неправильно, плохо, тогда мы перестаём быть органичной частью Природы, как бы выпадаем из её системы. А мы в ней очень нужны. Мы (люди и осознающие вообще) играем в эволюции ключевую роль.
Поэтому наша задача не в том, чтобы обрести как можно больше свободы, а в том, чтобы понять свою роль, своё предназначение, и научиться ему следовать. То есть, по сути, в том, чтобы научиться быть собой. Однако «быть собой», вопреки распространённому мнению, отнюдь не означает иметь возможность беспрепятственно осуществлять все свои желания. Как раз наоборот: возможность отказаться от их осуществления составляет огромную часть подлинной свободы. Но об этом — чуть ниже.
Третье. Главное проявление свободы, доступное нам, — свобода выбора. Именно в этом её суть. Потому что именно это имеет эволюционное значение. Роль осознающих состоит в совершенствовании Духа. Для этого нам дана — как плод той же эволюции — способность мыслить и познавать. Мы познаём мир, Вселенную, её законы, и тем самым познаём благо и зло. То есть учимся понимать, что хорошо для системы, в которой всё существует, а что плохо, разрушительно. И если понимаем, то перед нами встаёт выбор за выбором, постоянно и неизбежно. Мы выбираем между благом (которое лично для нас может быть трудно или опасно) и злом (которое лично для нас может быть приятно или выгодно). Выбирая благо, мы совершенствуемся морально, а значит — духовно. При этом вместе с Духом конкретного человека совершенствуется и Дух Вселенной, то есть душа Творца. А от этого зависит дальнейшая судьба Вселенной и всех её обитателей.
Так это работает. И ключевым условием здесь является свобода выбора между одним и другим. Только так может происходить совершенствование Духа. Поэтому настоящей свободой является свобода не внешняя, а внутренняя. Свобода не тела, а воли. В определённом смысле, мы живём ради того, чтобы её осуществлять. Наша работа в Мироздании — совершенствовать Дух; а это возможно только благодаря свободе выбора. Вот и получается, что смысл нашей жизни неразрывно связан с ней.
И она есть всегда. Потому что выбор есть всегда. В действительности человек выбирает только сам; никто не может заставить его сделать тот или иной выбор. С этим утверждением могут поспорить, указывая на то, что на человека можно надавить, даже пытать, и таким образом лишить свободного выбора. Но я отвечу: вовсе нет. У него всегда остаётся выбор — подчиниться или нет, терпеть или сдаться, умереть или купить жизнь ценой согласия на то, к чему его принуждают. Да, выбор, мягко говоря, не самый приятный, — но всё равно это выбор. Если кому-то угрожают смертью, то он выбирает между жизнью и своими принципами, решает, что ему дороже. Выбирает сам. Потому что хотя его тело находится под угрозой, над его волей власти никто, кроме него, не имеет. И были люди, и немало, в такой ситуации выбиравшие принципы. Они умирали, но оставались свободными. Свободными по-настоящему, а не той мизерной телесной свободой, которую и свободой-то назвать можно только с большой натяжкой и которую так легко перечеркнуть. Вот что важно: человека можно заставлять, но нельзя заставить. Сдаётся только тот, кто сам позволяет себе сдаться. Почему так? Потому что на самом деле мы гораздо сильнее, чем сами думаем. Ведь человек, как и любой осознающий, является движущей силой эволюции. И завязано это на свободе выбора. Было бы странно, если бы при таком предназначении, таких возможностях и такой ответственности мы не получили достаточно сил для того, чтобы это осуществлять. Запас сил, за счёт единства со Вселенной, у нас практически неисчерпаем. Другое дело, что одни не знают этого, вторые не верят в свои силы, а третьи не хотят их использовать, предпочитая искать лёгкие пути. Что ж: в конце концов, каждый свободен в выборе, и сам решает, пользоваться ему своей силой или нет.
Ещё несколько слов о физической несвободе. Для примера возьмём раба. Казалось бы, вот уж у кого нет ни свободы, ни выбора. Но нет. Выбор есть. И даже несколько вариантов. Он может покориться. Может покончить с собой. Может попытаться бежать. Может взбунтоваться и взять в руки оружие. Может просто отказаться повиноваться, — и будь что будет. Словом, выбор есть. Даже если ты сидишь в каземате без окон, а твои руки и ноги закованы в цепи. Физические условия роли не играют. Пока у тебя есть хотя бы два варианта, из которых можно выбрать, ты — свободный человек. А варианты, как уже было сказано, есть всегда.
Этот аспект свободы — свобода выбора, свобода воли — является самым главным. Он лежит в основе этого понятия. Все остальные формы и проявления свободы — всего лишь его производные. Они — частности, тогда как он имеет эволюционное значение. Мы, люди, наравне с другими осознающими, являемся его носителями и вершителями. И особенно важно понимать следующее: у человека невозможно отнять свободу. Настоящую. Эфемерная свобода тела здесь в виду не имеется. Если тебя бросили в каземат, то это проблема твоего тела, а не твоя. Ты продолжаешь оставаться свободным. Потому что над твоей волей не властен никто, кроме тебя.
Четвёртое. Важное проявление свободы — право в чём-то себя ограничить. К этому тоже не может принудить никто и никого. Возможность самому установить себе пределы, через которые нельзя переступать, — вот осуществление свободы на практике. Ведь абсолютной свободы быть не может. Мы в любом случае ограничены. И если не считать того, что не зависит от нас физически, то мы сами решаем, что можно, а что нельзя.
Человек подчиняется законам, обычаям, традициям, правилам. Но всему этому он подчиняется потому, что считает, что так будет правильно, или что так будет лучше для него самого. А кто так не считает, тот всё это нарушает. Ему могут показывать неприятные альтернативы, — нарушение закона приведёт в тюрьму, нарушение обычая вызовет осуждение, и так далее, — но заставить соблюдать не могут. Тут мы имеем дело с принципом, который формулируется так: свобода — это не отсутствие ограничений, а возможность самому устанавливать себе ограничения. И эта возможность тоже есть всегда. Реализуется она чаще всего как бы сама собой. В том смысле, что мы обычно не отдаём себе отчёта в своём выборе и своих решениях. Осуществляются те или иные схемы, заложенные в психику воспитанием, привычками, запросами социума, частью которого является человек. Мы принимаем решения, не акцентируя этого для себя. Просто соглашаемся на то, к чему нас приучили, и на то, что принято нашим окружением. Это тоже выбор, — но незаметный для самого избирающего, который относится к этому по принципу «Иначе и быть не может. Или может, но не у меня». Только когда что-то существенно меняется для человека, тогда он начинает пересматривать реалии своей жизни и встаёт перед выбором между тем, что есть, и тем, что может быть. Теперь это сознательный выбор. И если раньше границы были расставлены «по умолчанию», а он лишь реагировал на них как на окрик «Стоп!», то сейчас он их оценивает. Он задаётся вопросами «Откуда они взялись?», «В чём их смысл?», «Что было бы, не будь их?», «Согласен ли я с ними?». И если находит их неправильными или бессмысленными, то отменяет их для себя.
И устанавливает или просто принимает новые. Потому что без границ, которые ты не переходишь, жить нельзя. Любое мировоззрение, любая жизненная позиция подразумевает, что есть то, чего ты делать не можешь, потому что не должен. Есть черта, которую ты не переступишь. Точнее говоря, набор таких черт, относящихся к разным сторонам жизни. Это нормально, так и должно быть. А кто не имеет таких ограничителей, тот, скорее всего, не вполне нормален. Таких называют «беспредельщиками» и «отморозками». Так вот, ограничители каждый устанавливает себе сам. При этом нельзя сказать, что он их изобретает. Обычно он выбирает их из уже известных вариантов, как-то обосновывая это для себя. Например, врать или не врать? Большинство людей врут; при этом все знают, что врать плохо. А какие лично у меня причины для того, чтобы не врать? Почему лично я не должен этого делать? Ну и так далее. Человек сам создаёт себе пределы, ограничивая свою свободу. Или же он принимает ограничения, так сказать, пакетом, принимая религию или иную мировоззренческую систему, в которой они действуют. Так или иначе, важно то, что, во-первых, жить в полной вседозволенности нельзя (просто не получится), а во-вторых, ограничения мы устанавливаем себе сами, — формулируя их поштучно или принимая системно. Это выбор, — а он всегда свободный. Кто-то может тебе что-то предложить, но не заставить. В этом суть дела: мы проявляем свободу выбора, ограничивая себе свободу действий.
Таков один из самых существенных аспектов свободы. Она включает в себя собственное ограничение. А кто принципиально не хочет себя ни в чём ограничивать, боясь утратить свободу, тот её уже утратил, — ведь он лишает себя возможности сделать выбор в пользу ограничения. В ту сторону ему нельзя, и тем самым он несвободен.
Пятое. Есть аспект свободы, который как бы не проявляется в прямом действии. Это свобода, вытекающая из единства. Вселенная — единый организм, и таким образом всё, что в ней есть, тоже едино. Каждая её частица в определённом смысле является каждой другой частицей. И в ещё большей степени, чем для материи, это справедливо для Духа.
Дух одновременно и един, и распределён между материальными частицами Вселенной. Можно сказать так: у каждого из нас своя частичка Духа, но в то же время эти частицы составляют общую душу Вселенной, душу Творца. Душа человека индивидуальна; но её основа, частица Духа, составляет одно целое с Духом других людей, и других осознающих, и вообще всех частиц Вселенной. Каждая частица Духа является в то же время каждой другой частицей Духа, и всеми ими вместе. То есть, по сути, каждый человек через свою частицу Духа содержит в себе всю Вселенную. Его внутреннее пространство простирается до её пределов. И в этих пределах он свободен. Внешне он — всего лишь слабый и крайне ограниченный в возможностях физический организм; внутренне же — сама Вселенная. Каждый из нас — напёрсток, в который умещается океан. И в этом океане можно свободно путешествовать.
В качестве иллюстрации приведу отрывок из митэвмы «Отцы». Властитель Семи Земель хочет, чтобы Учитель Илан остался во дворце и беседовал с ним, а тот не соглашается. Попытки принуждения ни к чему не приводят. Далее мы читаем: «Властитель ответил: «Нелегко мне просить тебя. Ни пыток, ни смерти ты не боишься, — и я не могу тебя принудить; но отпустить тебя мне жаль. Купи же себе свободу, чтобы не остаться здесь на годы, до самой старческой смерти: поговори со мною несколько дней, и я тебя отпущу. Обмана не опасайся, — ибо властитель многих земель не падёт до презренного обмана». Илан сказал: «Обмана я не опасаюсь, потому что уже достаточно узнал тебя. Свобода мне нужна; но ей нет цены, и я не могу купить её у тебя. Да и той свободы, которую я имею в себе, мне достаточно для жизни: ведь во мне — просторы небес. Пусть же я останусь здесь, как ты сказал». Тогда Властитель задумался и долго сидел молча. Потом он сказал: «Если так, то я отпускаю тебя. Ради пользы я жесток; а без пользы жесток только глупец, трус или безумец» (Отцы III, 34-44). Тело Илана могло остаться взаперти, — но это не имело для него решающего значения. Ведь он знал, что в нём «просторы небес», и ощущал их. Он был внутренне свободен, даже будучи пленником. Мог продолжать полноценно жить внутренней жизнью. Поэтому его нельзя было запугать и заставить, угрожая лишением свободы. Внутренней свободы нельзя лишить. Властитель сам подобного не испытывал; но он увидел перед собой человека, который чувствует и живёт так, — и понял, что бессилен что-то противопоставить ему.
Каждый человек внутренне свободен, ибо содержит в себе не только весь мир и просторы небес, но и всю Вселенную. Это уже есть как данность. Только вот проблематично воспользоваться свободой, о которой не знаешь. Но если знаешь о ней, если ощущаешь и осознаёшь её, тогда ты свободен по-настоящему, и тебя невозможно одолеть, сделать пленником, принудить к чему бы то ни было. Кто может заточить в темницу Вселенную?
Таковы основные аспекты свободы. Они как корни, из которых вырастает всё остальное, что относится к ней. Конечно, это только набросок, в самых общих чертах. Однако сказанного вполне достаточно для того, чтобы понять подход Учения к такому важному понятию, как свобода. Важному не только для человека, но и для Вселенной, для её эволюции и жизни. Переоценить значение свободы невозможно. Но её нужно правильно понимать. Иначе величайшая ценность может превратиться в величайшую иллюзию и величайшее разочарование.
Закончу я ещё одной цитатой из пандэкта: «Свобода не утрачивается, но лишь обретается, — это есть её великое свойство» (Эосфор I, 13).
© Атархат, 2020
