«Высшая мера социальной защиты» — приговор к расстрелу в раннем СССР
В последнее время набирает новую актуальность тема смертной казни. Все как-то всполошились по этому поводу. В государствах, где её нет, начинают задаваться вопросом: «Может быть, она всё-таки нужна?». А там, где она есть, задаются сразу двумя вопросами: «Может быть, от неё следует отказаться?» и «Не расширить ли сферу её применения?». То есть единого мнения не то что во всём современном мире, а даже в самых цивилизованных — как многим хочется думать — его частях нет, и пока не предвидится. Что, в общем, совершенно неудивительно. В смысле, неудивительно, что такая проблема даже более актуальна для особо цивилизованных краёв, тогда как в остальных с этим проще. Ведь в данном случае проблематика лежит в области прав человека, а конкретнее — в противопоставлении прав преступника и всех остальных граждан. Первый имеет право на жизнь, последние — на то, чтобы быть обезопашенными от него.
Для чего, вообще, казнят преступников? Основных мотивов несколько.
Прежде всего, наказание. За мелкие правонарушения не казнят, а казнят за что-то ужасное, — например, за убийства, или за то, что привело к смертям людей. Хотя где как, конечно… Где-то и непочтительное слово в адрес правителя может стать поводом для расстрела. Но так или иначе, государство принимает на себя функции мстителя и карает преступника. Именно так это чаще всего и воспринимается обществом, по принципу «Заслужил — получи». Только ведь по сути казнь как наказание не имеет смысла. Потому что преступник не успевает его ощутить в полной мере. Ну, страх ожидания казни, ну, несколько неприятных секунд во время её… А если он убил или замучил несколько человек, то разве эти ощущения будут достойной карой? Потом же он просто умрёт, и для него всё закончится. Его, фактически, отпустят, избавят от ответственности. К тому же, наказание имеет какой-то смысл тогда, когда наказанный может сделать из этого конструктивные выводы и изменить своё поведение. Собственно, для этого наказание и существует. А что оно для мертвеца? Так что казнь как наказание — решение сомнительное. Разве что она послужит предостережением для других.
Тут мы подходим ко второму мотиву: устрашению. Казня злодея, государство как бы говорит другим преступникам, и в первую очередь преступникам потенциальным: «Смотрите, такое будет и с вами, если что. Так что думайте головой, прежде чем на что-то решиться». Кажется, что это и в самом деле практично. Потому что посмотрев на судьбу казнённого, ему подобные должны задуматься. Кто-то в самом деле не решится на преступление. Однако же на практике выходит иначе. По статистике, введение смертной казни не очень влияет на частоту тяжёлых преступлений, а где-то и вовсе не влияет. Вообще, количество таких преступлений может быть больше в стране, где она есть, и меньше в стране, где её нет. Надо думать, не в страхе тут дело. Просто жизнь в той или иной стране такая, что обстоятельства подталкивают людей на преступления. Сами люди такие, — так они воспитаны и научены решать проблемы подобным образом. И если уж кто-то склонен к таким поступкам, если его не удерживает совесть, то и страх не удержит, скорее всего. К тому же, каждый надеется, что именно его-то не поймают. А для многих многолетнее тюремное заключение страшнее смерти. Потому что это реальные страдания. И если уж их такая перспектива не удерживает, то угроза смерти — т.е. возможность легко, с их точки зрения, отделаться — вряд ли испугает больше. Так что как способ устрашения смертная казнь тоже оказывается не слишком практичной.
Третий важный мотив — стремление обезопасить общество. Оно боится преступника, и потому оно уничтожает его руками официальных властей. Он и вправду опасен. Да, есть тюрьма. Но он из неё когда-нибудь выйдет, или может сбежать. Общество предпочитает не рисковать, и просто уничтожить его. Тогда о нём можно будет забыть. А то посади его, пусть и пожизненно, стереги, корми, лечи, плати за всё это из налогов. Или выпусти и жди, что он ещё натворит. Ликвидировать проще, дешевле и спокойнее. Можно назвать такой подход трусостью, или осторожностью, или злопамятностью, или практичностью. Все эти варианты сплетаются в одну верёвку, на которой кого-то вешают.
Таковы главные мотивы. Ну а когда приговор приведён в исполнение, по тому или другому из них, или по всем вместе, тогда остаются те, кто его выносил, и те, кто приводил его в исполнение. Люди, по поводу которых окружающие — а главное, они сами — сомневаются: палачи они или убийцы? И если всё же палачи, действующие по закону, то это ненамного приятнее. Палачей никогда нигде не любили, презирали и боялись, и само это слово было и остаётся оскорблением. Им с этим жить. Ну а если какие-то из них по данному поводу не переживают, а может, им ещё и нравится их работа, то тем хуже для них.
А что говорит по поводу смертной казни Учение?
Начать следует с того, что Учение допускает применение насилия, вплоть до летального, — но только в случае, когда необходимо защитить кого-то. У нас это формулируется как «защита правого и невинного». Убийство в любом случае является злом; но иногда бывают ситуации, когда оно предотвращает ещё большее зло. Как пример приведу борьбу с терроризмом. Тут стоит вопрос: либо уничтожить террориста, преступника, либо позволить ему убивать людей. То и другое — зло. Но второе является большим злом, чем первое. Эта тема, тема допустимости насилия, нуждается в отдельном разговоре, и он состоится, обязательно. Пока же мы просто констатируем, что насилие допустимо именно ради защиты. Лишение человека жизни в данном случае можно охарактеризовать как крайнюю степень насилия. Соответственно, если тот, от кого защищают других, более не опасен, то и лишать его жизни незачем.
Звучит это очень сухо. Однако за краткими и сухими формулировками стоит вполне конкретное этическое содержание. И вывод из него следует простой: смертная казнь, как мера по отношению к арестованному и осуждённому преступнику, не нужна, а значит, морально неправомерна.
Когда преступника, что называется, берут, он может оказывать сопротивление, отстреливаться и т.д. Это мини-боевые действия, в ходе которых его могут и уничтожить, — тут уж как получится. Арестованный же он угрозы не представляет. Он заперт или закован, над ним стоят вооружённые люди. В такой ситуации он сам беззащитен. И его казнь будет уже не вынужденной мерой, а обыкновенным убийством. Он убивал кого-то, кто был беззащитен перед ним, а теперь государство убивает его, когда беззащитен он. Тем самым оно ставит себя на одну доску с преступником. Просто потому, что в его уничтожении теперь, после ареста, нет настоящей необходимости. Исходя из таких соображений, Учение выступает против смертной казни.
Возражения могут быть всё те же. «Надо наказать». Но это странное наказание, не оправдывающее своего применения. Или даже, по сути своей, избавление от наказания. «Пусть другие боятся». Но как средство устрашения смертная казнь работает плохо. А сама идея убивать беззащитных и более неопасных людей для того, чтобы кого-то запугать, дурно пахнет. «Он может сбежать». Так надо лучше организовывать охрану. Ваши тюрьмы ненадёжны, охрана коррумпирована, — но вместо того, чтобы предпринять усилия по решению данных проблем, надо кого-то убивать? Кто-то должен платить своей жизнью за чужое дурное управление, разгильдяйство и алчность? «Он может отсидеть, выйти и приняться за старое». Это значит, что тюрьмам как исправительным учреждениям — грош цена. Тут надо либо лучше работать с заключёнными, либо честно признать, что тюрьмы — средство изоляции, и не более. Если преступник опасен, пусть сидит пожизненно. «Посади его, а потом корми и обеспечивай ему условия». Пусть работает в тюрьме, если это возможно, пусть отрабатывает своё содержание. Что же до условий, то тюрьма должна быть тюрьмой, а не курортом. Не нужно обеспечивать таким преступникам райскую жизнь. При этом не нужно и содержать их в пыточных условиях. Всё должно быть строго и минимально по удобствам. Аскетично. Только самое необходимое. Хотел жить лучше — надо было вести себя по-человечески. «Пострадавшие и их семьи имеют право на моральное удовлетворение». Удовлетворение, жаждущее убийства, вряд ли можно назвать моральным. Это, скорее, кровная месть. Кто-то всерьёз считает, что государство должно быть инструментом кровной мести? Тогда это будет ничем иным, как жестокими дикими нравами, завёрнутыми в красивый фантик современного правосудия. Ну и так далее. У сторонников смертной казни найдётся немало доводов её пользу. Однако все они малоубедительны.
Если присмотреться, то сквозь такие доводы проглядывает банальная ненависть. «Преступник — плохой человек, и потому его надо убить». К этому всё, в итоге, и сводится. Простое и кардинальное решение. Что ж… Так было на протяжении многих тысяч лет. Надо ли так поступать сейчас, в наше время, когда без долгих и патетических речей о гуманности и ценности человеческой жизни обходится, разве что, поход в сортир? Видимо, этот вопрос всё ещё остаётся открытым. Кто бы мог подумать, да?
Проблема смертной казни — лишь одна из огромного количества проблем современного общества. А существование их обусловлено дурным устройством последнего и его внутренней несбалансированностью. Принципы провозглашаются, направления намечаются, задачи ставятся, но само общество оказывается не в состоянии всё это обеспечить. Потому что запросы на результат не соответствуют исходным условиям. Это как если бы кто-то сажал хорошее зерно, и при помощи самой лучшей техники, но не на плодородной почве, а на камнях. Урожая в таких условиях ждать не приходится. Так и с вопросом о смертной казни. Его можно муссировать без конца, в то время как общество само продуцирует преступников. На самом же деле человек должен быть таким, чтобы мысль о совершении преступления ему претила. И чтобы потом другим не надо было думать — убить его за то, что он сделал, или нет? Проще говоря, он должен быть хорошим человеком. Да, вот так, со всей очевидностью. Ну а хорошие люди воспитываются в хорошем обществе.
Где бы взять такое общество, в котором дети не вырастали бы преступниками?..
© Атархат, 2022
