Приверженцев различных религий обычно называют по названиям этих религий: христианин, мусульманин, буддист, сикх и т.д. Но есть и одно общее для них всех название-определение: верующие. Сами религии называют ещё вероисповеданиями. То есть вера является здесь как бы заглавным понятием. Отсюда разделение на верующих и неверующих, — то есть на тех, кто принадлежит к какой-либо религии, и тех, кто не принадлежит ни к какой.
Обычно ставится знак равенства между религией как таковой и духовным учением вообще. Цепочка простейших ассоциативных взаимосвязей тут довольно очевидна. Духовное — значит, нематериальное; нематериальное — значит, сверхъестественное; а организованное взаимодействие со сверхъестественным обычно принимает форму религии, со всей её атрибутикой. В том числе, с верой. Потому что сверхъестественное нельзя понять и объяснить рационально, и в него остаётся только верить. Верующие — это те, чья жизнь строится на вере в сверхъестественное.
Конечно, само понятие «вера» не монополизировано религией. В своей жизни мы руководствуемся верой часто. Например, верим другим людям, когда они нам что-то рассказывают, верим обещаниям, верим рекламе (во всяком случае, рекламщики на это рассчитывают), верим чьим-то политическим программам, верим в себя, верим в лучшее будущее, наконец. То есть вера является обычным элементом нашей повседневности, безо всякой мистики. Но когда речь идёт о духовной сфере, вера ассоциируется с религией, и наоборот. Когда о ком-то спрашивают «Какой он веры?», это означает «К какой религии он принадлежит», — и другого смысла тут быть не может (разве что в плане иронии).
УЕХ — духовное учение. Но «духовная сфера» на самом деле вовсе не обязательно означает «сфера религии». И в Учении, которое не является религией, никто никому не предлагает верить. Но зато говорится о необходимости доверия, без которого невозможно быть учеником и стать последователем.
Есть ли принципиальная разница между верой и доверием? И в чём она заключается?
По отношению к религиозной вере часто используют определение «слепая». Но ведь по сути своей всякая вера может быть слепой, чего бы она ни касалась. Мы верим в то, чему не можем получить неопровержимых доказательств. Взять простейшую ситуацию: друг рассказывает тебе о чём-то, что ты не имеешь возможности проверить. И ты слепо веришь, что всё было именно так, как следует из его слов (если, конечно, не знаешь его как болтуна и обманщика). Так мы очень часто слепо верим во что-то. Это в порядке вещей, потому что физически невозможно проверить всё, о чём мы слышим или читаем. И это даже в тех случаях, когда в принципе, при определённых условиях, проверить и убедиться можно было бы. Что же говорить о случаях, когда речь идёт о вещах сверхъестественных, не подлежащих проверке вследствие самой их сверхъестественной природы? Приходится слепо верить. Просто потому, что зачастую эти вещи не укладываются в рамки логики и здравого смысла. Именно в таких случаях требуется слепая вера, возведённая в принцип, — просто потому, что иначе это принять не получится. Вера не религиозная подразумевает, что ты веришь во что-то возможное, но что не можешь или не желаешь проверить. Вера же религиозная касается реальности невозможного. «Сверхъестественное» — значит такое, которое не вписывается в законы Природы, происходит вопреки им. То есть чудо. И когда тебе рассказывают о чём-то таком, ты вынужден слепо верить, — считать это реальным, хотя реальным оно быть никак не может.
Но ведь и в Учении рассказывают о многом, чего нельзя проверить. Чем подход к этому отличается от слепой веры? Тут следует коснуться проблемы критериев, по которым можно оценить то или иное утверждение. Дело в том, что в духовные учения идут за ответами, которые не следуют с очевидностью из личных наблюдений и которых не может дать наука. А это значит, что и убедиться в правильности ответов воочию не получится. Иначе говоря, духовные учения трактуют о том, что науке не известно и научных доказательств чему нет, — иначе за этими ответами и шли бы к учёным, а не к духовным Учителям. И какими же могут быть критерии, когда речь идёт о подобных вещах? Они могут быть логическими и этическими. Любая мировоззренческая система, истинность которой нельзя доказать научно, — хотя, вполне возможно, нельзя и опровергнуть, — может быть рассмотрена с точки зрения логики и этики. Но к системам, где имеет место вера в сверхъестественное, эти критерии применимы лишь в урезанном виде, поскольку там и логика, и этика могут меняться прямо по ходу дела. Некое всемогущее существо изменило что-то в законах, по которым существует мир, или просто нарушило их, — и вот уже все логические построения рушатся, а этика может и вовсе превратиться в противоположную. Так что остаётся просто слепо верить. Ведь любой вопрос, сомнение или возражение срезается, например, указанием на то, что воля всемогущего сверхъестественного существа неисповедима.
Учение не признаёт сверхъестественного и утверждает, что законы Природы не могут нарушаться. То есть в устройстве мира как системы имеется логика, наличествуют определённые взаимосвязи принципов и составляющих частей, каковая логика и каковые взаимосвязи вполне определённы и постоянны. Из них же вытекает функция человека в мире, — а значит, и этика, также вполне определённая и постоянная. Учение тоже даёт ответы, которые пока не представляется возможным проверить научно, — но при этом его, как мировоззренческую систему, можно оценить по следующим параметрам: хорошо ли оно объясняет устройство мира и его явления, не содержит ли оно внутренних противоречий, и насколько оно морально. То есть здравый смысл, логика, этика.
Для слепой веры в то, что нечто в мире может быть создано или изменено сверхъестественным способом, места не остаётся. Ну а Учитель выступает не в роли транслятора воли сверхъестественных сил, а в роли знатока естественных законов, мировых и моральных. Он никогда не скажет: «Так захотел(и) бог(и), и потому это стало так, и ты просто верь, не пытаясь понять». Он объяснит, как та или иная реалия вытекает из законов Мироздания, сиречь законов Природы, а вопросы будет поощрять, — ведь если у ученика есть вопросы, это значит, что его мышление активно работает, и что его знания углубляются. Если Учитель чего-то не знает и не может ответить на вопрос, он так и скажет. И это не будет означать, что данный момент необъясним в принципе, и что тут действуют не естественные законы, а произвол сверхъестественных сил. Это будет означать всего лишь, что знания человека, даже Учителя, небезграничны. И для того, чтобы найти ответ на трудный вопрос, нужно продолжать познавать мир и его законы.
В этом и разница между верой и доверием. Вера — это когда тебе могут сказать всё, что угодно, любую нелепую или противоречивую вещь, и ты должен будешь принять её как реальность. Даже если это очевидно идёт вразрез с реальностью, и даже если тот, кто тебе это сказал, сам ничего не понимает и не может объяснить, а тоже просто верит. Доверие — это когда наставник передаёт тебе то, что не противоречит ни себе, ни реальности, и что можно обосновать и объяснить, а ты относишься к наставнику как к специалисту, который в данной области более сведущ, чем ты. Это как в школе. Ребёнку начинают преподавать, скажем, азы математики. Он понимает, что учитель знает очень много, — и, полагаясь на знания учителя, заранее доверяет тому, что тот скажет. Не потому, что тут задействованы некие надприродные силы, непонятные им обоим, а просто потому, что учитель очевидно компетентнее, чем он сам, и знает, что говорит. Доверять ему — то есть заранее принимать как факт то, что он скажет — вполне логично и нормально. Так устроено любое обучение. Даже в религиях учат так же, — до того момента, пока то, чему учат, поддаётся хоть какой-то логике и не упирается в ломающую эту логику волю высших сил и в их чудеса.
У нас ученик доверяет Учителю, как более знающему и уже апробировавшему эти знания собственным умом и опытом. Вопросы же, задаваемые учеником, не разрушают картину мира, как это часто бывает в религиях и вследствие чего там рекомендуется поменьше думать и посильнее верить, а наоборот, делают её более понятной и ведут к новым знаниям. Поэтому в Учении наставникам не слепо верят, не смея задать каверзного вопроса, а доверяют, — уважительно, ибо Учитель компетентен, и пытливо, ибо Учитель будет только рад разъяснить тебе непонятные моменты и тем самым углубить твоё понимание мира и человека. Учитель здесь именно для этого.
В Учение приходят не затем, чтобы верить в невероятное, а затем, чтобы познавать реальность. И даже если реальность пока ещё не подтверждена научными данными, от этого она не перестаёт быть реальностью. Дождь шёл и тогда, когда люди ещё понятия не имели, как это происходит, а наука, какой мы её знаем, даже не родилась.
© Атархат, 2021
