Создание искусственных языков для международного общения — дело не новое. Параллельно с попытками их создания идут споры о том, нужны ли они вообще. В принципе, мало кто спорит с тем, что международный язык нужен. Оспаривается, в основном, идея его искусственного конструирования. Указывается, и небезосновательно, на то, что роль международного, как правило, всегда играет какой-нибудь из национальных языков, наиболее успешный на конкретный момент. Сейчас вот, например, английский. Эта тема как таковая очень интересна, и мы к ней ещё вернёмся. А пока коснёмся лишь одного её аспекта.
Про искусственные международные языки — например, в лице эсперанто — знают или хотя бы что-то слышали краем уха почти все. Но далеко не так широко известны конланги, занимающие более узкую нишу: так называемые межславянские, или панславянские языки.
Их идея тоже появилась не вчера. Авторство первого такого иногда приписывают, ни много, ни мало, Кириллу и Мефодию. Но тут можно поспорить как с тем, что это была сознательная попытка разработать искусственный язык, так и с тем, что в итоге получился именно он. Хотя если бы это было так, то вышло бы, что все нынешние письменности, основанные на кириллице, используют алфавит, созданный под искусственный язык. Было бы забавно. Ну а первое теоретическое письменное изложение идеи искусственного межславянского языка имело место в XVII веке. Затем на протяжении последующих веков предпринимались попытки практической его разработки. В наше время получили определённую известность такие его версии, как Словио и Междуславянский язык. Рассказывать обо всём этом подробно не буду, поскольку такие сведения можно найти в Интернете, да и поговорить хочу о другом. Однако образцы текста на Словио и Междуславянском приведу, ибо это интересно. Образцом, как и для первичной презентации ряда других конлангов, стала молитва «Отче наш», — вероятно, как самый известный и узнаваемый текст? С этим, по нынешним временам, тоже можно уверенно поспорить.
Когда что-то делается, оно делается не просто так, а с определённой целью. Особенно в случае такого серьёзного проекта, как создание международного языка. Отсюда вопрос: для чего нужен межславянский язык? Каким целям, по замыслу его создателей, он должен служить? Цели создателями определяются не то чтобы совсем убедительно. В общем и целом, если свести всё к неким задачам-максимум, то это будет облегчение коммуникации между славянами разных национальностей и укрепление общеславянского единства (тут ниточка и впрямь тянется к панславянизму).
Что касается первого момента, — а он позиционируется как основной, — то главный довод разработчиков заключается в том, что славянские языки, как близкородственные, довольно сходны между собой, и славянам более-менее удаётся понять друг друга. Если же создать некий усреднённый язык, использующий самую общую для славян лексику (отчасти в виде оригинальных слов, отчасти в виде несколько изменённых) и простую грамматику, то понимать друг друга станет ещё легче. Упор делается на то, что тексты, написанные на таком языке, будут интуитивно понятны славянам.
Звучит, вроде бы, неплохо. Однако на поверку всё оказывается не совсем так. Для наглядности возьмём текст, приведённый выше в двух вариантах. Лично мне оба понятны, — как потому, что сам текст мне действительно хорошо известен, так и за счёт знакомой или интуитивно угадываемой лексики. Если бы я ранее не встречал этой молитвы, было бы уже сложнее, хотя и не критично. Но главное — а что произошло бы, если бы я захотел что-то сказать или написать на одном из этих языков? Ничего бы не произошло. Потому что прочитать и в целом понять что-то, не зная самого языка, ещё кое-как получится, а что-то написать — уже нет. Догадаться о значении слова можно, увидев его. К примеру, из контекста и отчасти по звучанию вы поймёте, что «одпушчаjемо» и «uprostime» — это «прощаем». А вот если вас спросят, как будет «прощаем» на Междуславянском и Словио, что тогда? Вы просто не будете знать. Чтобы реально общаться на таком языке, вам придётся его выучить. И общаться вы сможете только с тем, кто тоже его выучил. Интуитивная понятность работает только в одну сторону. Поэтому она оказывается весьма сомнительным плюсом. Для того, чтобы она имела заметный вес, должны существовать написанные на таком языке тексты, имеющие очень большое значение для всех славян. То есть столь важные, чтобы славяне — именно славяне и только они — стремились эти тексты читать. Но если бы тексты были столь важны, интуитивного понимания — где понял, где догадался о смысле — было бы уже недостаточно. Для хорошего их понимания всё же пришлось бы учить язык.
Должно быть нечто исключительно важное, чтобы сподвигнуть всех славян, или хотя бы значительную их часть, выучить единый межславянский язык. Интересно, о чём таком важном они могли бы писать и говорить между собой? Важном только для них, но не для ирландцев, монголов или бразильцев. Вы можете предложить убедительную версию? Я — нет. Разве что о пресловутом славянском единстве…
Что до идеи его укрепления, которое позиционируется как вторая задача-максимум, то она представляется ретроградной. Возможно, это могло иметь значение в XVII веке, когда шло становление национальных государств и обретение национальными языками официального статуса. Но в XXI веке, когда мир всё больше объединяется, — экономически, научно, культурно и т.д., — а расы и нации просто смешиваются, что является закономерным и естественным процессом, это похоже на попытку искусственно отгородиться от остального человечества. Тут подошёл бы лозунг вроде «Славяне — для славян». Выглядит это, скажем так, нехорошо. Зачем отгораживаться, когда все интегрируются, и когда такая глобальная интеграция исторически закономерна и неизбежна? Мы словно наблюдаем попытку вернуться в прошлое. Или попытку найти нечто плохое, опасное для славян как нации в широком смысле этого слова, против чего следовало бы объединяться и укрепляться. А это пахнет уходом в национал-шовинизм. Хорошего тут мало.
На простой вопрос «В чём практический смысл укрепления общеславянского единства?» вряд ли можно дать внятный и убедительный ответ. Нации как явление отмирают. Тут надо думать не о том, как продлить их агонию, а о том, как совершить слияние быстрее и безболезненнее.
Одним словом, первая задача-максимум непрактична, а вторая неактуальна.
При этом сама идея общеславянского языка очень интересна и занимательна. Но, в основном, лишь теоретически, как лингвистическо-языкотворческий практикум. Вообще же такой язык будет почти бесполезен. Он будет ориентирован — не по замыслу, а по факту — на любителей. На нём можно и даже очень интересно будет общаться и создавать литературные произведения, — но это будет делаться, как говорится, из спортивного интереса. В принципе, тоже неплохо. Не самое бесполезное развлечение. Мне, например, как человеку, очень интересующемуся искусственными языками, всё это глубоко симпатично. Но это всё равно не будет тем, что заявлено в качестве целей и задач создания межславянского языка.
Если у вас нет неких сугубо славянских секретов, да ещё и в любом случае для общения нужно учить дополнительный язык, то будет практичнее выучить тот же английский. Его знает гораздо большее число славян, чем любой из искусственных межславянских языков. И общаться на нём можно не только со славянами.
А если уж говорить именно об искусственном языке международного общения, то он должен быть для всех, а не для какой-то одной этнической группы. Почему искусственный, а не английский? Это интересная и важная тема. Думаю, что мы посвятим ей отдельный разговор.
© Атархат, 2021
