21 марта 1854 года родился Лео Таксиль (настоящее имя — Габриэль Антуан Жоган-Пажес), французский писатель и журналист. Теперь, уже на постсоветском пространстве, это имя, как кажется, подзабыто. Но в СССР оно было на слуху, а книги Таксиля активно издавались. Нет, он не был теоретиком коммунизма, деятелем профсоюзного движения международного масштаба или борцом за права негров. Он был критиком религии. Религии вообще, и католичества в частности. В этом он был не уникален, и мы можем легко, навскидку, вспомнить таких его соратников на этом поприще, как лорд Болингброк, Вольтер, Зенон Косидовский… Однако же он выделяется на их фоне. Во-первых, тем, что его критические произведения были больше сатирическими произведениями, чем серьёзными исследованиями, и потому были более близки широкому читателю. Во-вторых, он, не побоюсь этого слова, прогремел своим розыгрышем-мистификацией эпического размаха. И уже одно это делает его интереснейшей личностью.
Первой из его книг, попавшей ко мне в руки ещё в юности и до сих пор стоящей на моей книжной полке, был «Священный вертеп». Не помню, сколько раз я его прочёл, — но четыре-пять раз точно. Это рассказ о римских Папах, начиная почти с самых первых и заканчивая современниками автора. Или скажем так: это рассказ даже не то чтобы о Папах, а о творившихся ими гнусностях и преступлениях. Для изобличения всего этого Таксиль использует огромный объём исторического материала, подаваемого в резко сатирическом, часто даже ёрническом тоне. Но там и в самом деле есть над чем поёрничать. Читая эту книгу, я ловил себя на том, что сочувствую автору: как же, наверное, неприятно ему было копаться в исторических свидетельствах о всевозможных безобразиях… Ну а когда он не нашёл ничего, что можно было бы поставить в упрёк одному из Пап, то вынес факт того, что на папском престоле оказался приличный человек, в название одной из глав. Конечно, можно упрекать Таксиля в том, что он так целеустремлённо вытаскивал на свет грязные и ужасающие факты. В наше время принято срамить не тех, кто совершает безобразия, а тех, кто их изобличает. Ну а я скажу так: назвался святым — изволь вести себя соответственно. Иначе — как в данном случае — получается многовековой обман. И разоблачение этого обмана — благое дело. А все претензии в стиле «Ай-яй-яй, как нехорошо говорить правду о преступниках и развратниках!» можно просто отмести, как лицемерную псевдомораль. Для ясности подчеркну: под многовековым обманом я здесь подразумеваю не само учение католической Церкви, а имидж святых, создаваемый для тех, кто таковыми не являлся. К слову, недаром же современным Папам приходится извиняться за то, что допускали Папы былых времён.
С самым известным произведением Таксиля, «Забавной Библией», я познакомился несколько позднее. Эта книга читается уже вообще как юмористическое произведение, очень остроумное и смешное. В ней Таксиль высмеивает Библию, которую я к тому времени уже успел прочитать, и потому имел возможность сравнить свои впечатления с тем, что писал язвительный француз. И при всём уважении к Библии как историческо-религиозному явлению, должен сказать, что автор «Забавной Библии» буквально озвучил многие мои мысли и вопросы, придав им столь близкое моему сердцу сатирическое звучание. Не буду особо распространяться на сей счёт, — скажу лишь, что Таксиль буквально разобрал Библию по косточкам, книга за книгой, глава за главой, стих за стихом. Как он это сделал — не расскажешь: это нужно читать. Скажу лишь, что вполне понятно, за что он заслужил осуждение церковников и верующих, порой доходящее до ненависти. «Забавная Библия» нанесла мощнейший удар по авторитету своей далеко не забавной протагонистки.
Хотя, как оказывается, иногда она производит и обратный эффект. Некоторые люди, даже не очень верующие, после её прочтения проникаются сочувствием к Библии и неприязнью к её ироничному критику. Так бывает жалко того, кого дразнят или высмеивают. И даже если он получает по заслугам, в этом просто не хочется разбираться, и ты начинаешь с осуждением смотреть на того, кто это делает, — просто за то, что он это делает. В принципе, нормальная реакция сердобольного, но не любящего вникать в суть дела обывателя. А ещё, я знал человека, который не интересовался религией, но однажды прочёл «Забавную Библию» и заинтересовался, — а что же представляет из себя сама Библия, неужели с ней всё так плохо? Желая удовлетворить своё любопытство, он прочёл Библию, — и уверовал. Поистине, человеческое восприятие и мышление идут поразительно прихотливыми маршрутами… Впрочем, как раз в данном случае это может быть совсем неудивительно. Вспомним историческое изречение Тертуллиана, и в очередной раз подивимся его точности. Видно, что оно было рождено опытом.
На волне интереса, вызванного «Забавной Библией», я прочёл её продолжение, «Забавное Евангелие». И вот эта книга мне понравилась гораздо меньше. Когда читаешь её, складывается впечатление, что автор устал язвить и что мысль его утратила былую лёгкость и вдохновенность. Кроме того, по ряду моментов видно, что он придирается просто из принципа, и иронизирует там, где иронизировать не над чем. Кое-где он так перегибает палку, что становится неприятно читать. Ясное дело, что после «Забавной Библии» он не мог не написать «Забавного Евангелия». Но ясно также и то, что всё хорошо в меру. Критика, переходящая границы объективности, становится критикой себя самой.
Книги Лео Таксиля (выше я перечислил их не все) вызывали бурное возмущение в церковных кругах и в среде верующих. В атеистических же кругах они, естественно, приветствовались. Его называли непримиримым врагом Церкви, и относились к нему соответственно, — одни в отрицательном смысле, другие в положительном. И вдруг этот неприятель религии раскаялся и заявил, что отрекается от своих взглядов и возвращается в лоно Церкви. Для церковников это, без преувеличения, стало триумфом. Раскаяние и обращение даже такого ярого и непримиримого врага — это ли не доказательство силы Бога и святости Церкви? Для противоположного же лагеря это стало ударом. Таксиля клеймили как предателя, исключили из Антиклерикального союза, в котором он состоял, и т.д. Сам же он выступал с заявлениями о том, как ошибался, критикуя религию и Церковь, каялся и старался искупить свою вину. Он говорил, что за время своей антиклерикальной деятельности приобрёл связи в масонских кругах, получил доказательства того, что там поклоняются Сатане, и теперь поможет изобличить этих слуг тьмы.
Сказано — сделано. Новые книги не заставили себя ждать. На их страницах разоблачались масоны, описывались их жуткие ритуалы и поклонения, на которых появлялся сам Сатана, раскрывались их чудовищные заговоры, угрожающие всему миру. В качестве источников информации указывались, например, некто доктор Батайль, внедрившийся в масонские организации, и некая Диана Воган, бывшая верховная жрица всей этой чертовщины, самолично проводившая сатанинские ритуалы и руководившая сетью масонских лож. А сеть была обширна, — от тайных собраний в США до индийских пещер с уродующими себя йогами и китайских колдунов, ворожащих при помощи оживших скелетов. Всё это оказывалось частями масонской организации, и описывалось от лица очевидцев, с леденящими кровь подробностями.
Естественно, вокруг всего этого поднялся шум и возник ажиотаж. Антимасонские книги Таксиля имели большой успех, иезуиты торжествовали, а его самого, прежде так ядовито высмеивавшего Священные Писания и папство, в знак поощрения удостоил аудиенции тогдашний Папа.
Двенадцать лет прошло с момента обращения Таксиля — и последовал новый сюрприз. В один из дней он публично заявил, что всё это было розыгрышем, что нет никакого доктора Батайля и никакой верховной жрицы, что все масонские ужасы были выдумкой, а сам он по-прежнему является тем, кем был до «раскаяния», и продолжает держаться антиклерикальной позиции. Для чего же он устроил эту грандиозную мистификацию? Для того, чтобы в очередной раз посмеяться над Церковью и продемонстрировать, с какой готовностью церковники верят в самые нелепые вымыслы. Мистификация была очередным приёмом в его борьбе с клерикализмом.
Это стало ударом уже для церковников, которые были жестоко обмануты и осмеяны. Разразился скандал. Ситуация вернулась к статусу-кво двенадцатилетней давности, — только теперь клерикалы ненавидели Таксиля ещё больше и ругали ещё сильнее. И когда несколько лет спустя он умер при загадочных обстоятельствах, пошли слухи, что к этому приложили руку иезуиты, таким образом наказавшие его за то, что он сделал. Было ли это так на самом деле, осталось неизвестным. Но что подобные слухи неизбежно должны были возникнуть, в том нет сомнения.
Как можно расценить поступок Лео Таксиля, его изощрённый розыгрыш? Если заострить внимание на том, что он много лет лгал, вводя в заблуждение и Церковь, и общество, то одобрить этого нельзя, несмотря на полный успех затеи. Ложь — всегда ложь, и она не может быть путём к благу. Тем более, что желая выставить в неприглядном свете нелюбимых им иезуитов, Таксиль действовал по их же принципу — «Цель оправдывает средства». Это никак не делает ему чести. Однако же есть здесь и то, за что его можно уважать, и что лично я особенно ценю в людях. Это беззветная преданность своему делу. Ошибётся тот, кто сочтёт, что ему было легко двенадцать лет притворяться, подчинив этому своё поведение и весь свой образ жизни, и гнуть спину перед теми, кого он глубоко презирал. Вряд ли можно представить, каких душевных сил, какой выдержки и скольких нервов ему это стоило. Да, это была большая ложь. Но в смысле борьбы за дело, в правоте которого он не сомневался, это было самым настоящим подвигом. Вот так всё сложно. То, что следует осудить, и то, что можно уважать, смешанное в одном флаконе. Прекрасная иллюстрация к противоречивой сущности человека.
Кроме всего прочего, таксилевская мистификация имела и ещё одно следствие, — так сказать, побочный эффект. Заключался он в том, что кое-кто не пожелал поверить в вымышленность содержания антимасонских «разоблачений». Уж очень убедительно (как, впрочем, и полагается при хорошем розыгрыше) подавалась вся эта информация, и сама она была уж очень яркой и впечатляющей. Отличное подспорье для тех, кто запугивает народ сатанинскими заговорами или занимается антимасонской пропагандой. Поэтому даже после саморазоблачения Таксиля находились те, кто использовал в таких целях его книги, на полном серьёзе ссылаясь, в частности, на свидетельства доктора Батайля. В целом, выдумки Таксиля сыграли свою роль в подогревании антимасонской истерии, вспышки которой продолжаются до сих пор. И эти последствия деятельности великого мистификатора делают его ещё более неоднозначной фигурой.
Неоднозначной и очень интересной. Это делает его человеком, о котором, даже спустя столько лет и невзирая на то, хорошо или плохо ты к нему относишься, нелишне будет вспомнить в день его рождения.
© Атархат, 2018
