Новая горечь Дня Победы

На днях мне попалась в Интернете любопытная дискуссия. Если, конечно, так можно назвать стычку, где оба собеседника сразу же начинают втаптывать в грязь лично друг друга, совершенно не заботясь о том, чтобы подтвердить свои мнения сколь-нибудь разумными доводами. Ну, это уж как водится… Так вот. Один сказал, что 9 мая — грустный праздник, день скорее скорби, нежели радости. Другой возразил, что он может быть днём скорби только для фашистов, которые проиграли ту войну, — и тут же обвинил первого в фашизме. Тот в ответ обвинил его в том, что если для него этот день сугубо радостен, то он радуется огромным жертвам среди советских солдат и мирного населения, — чему радоваться могут только фашисты. Ну и понеслась… Я читал их ругань и думал: ну зачем?! Зачем вот это, кому это нужно?! И пришёл к простой мысли: злобным идиотам причина не нужна. Достаточно повода. Ведь понятно, что оба по-своему правы: это день и радости, и скорби. Иначе быть не может. А им просто хотелось полаять, как злым собакам. И они сделали бы это в любом случае, — например, не сойдясь относительно того, какой сорт мороженого вкуснее. Но воспользовались вот таким поводом. Не думая о том, что своей нелепой склокой оскорбляют чувства других людей.

У меня на войне погибли два двоюродных деда. Родной дед вернулся с медалью «За отвагу». Самого его я не знал, и рассказов про войну от него не слышал. Но моё детство пришлось на 70-80 годы прошлого века, когда военные фильмы шли по телевидению постоянно, едва ли не каждый день. Я смотрел их с упоением, как все тогдашние мальчишки. Но всего этого было слишком много, — и в результате наступило пресыщение. В юности я уже скептически относился и к такому кинематографу, говоря «Ну сколько же можно?», и к самому празднику, иронизируя в том смысле, что если уж есть такой день, то почему бы не сделать аналогичными праздниками дни победы над Наполеоном или татаро-монголами? Войн было полно: выбирай — не хочу. Да, ещё живы ветераны именно этой войны. Но их всё больше превращают в свадебных генералов. Как и сам праздник всё больше превращается в показуху: парад, патриотическое горлопанство, каждому ветерану приносят поздравительную открыточку с факсимильной подписью главы государства, для которого этот ветеран — лишь безымянная и безликая статистическая единица… И всё это настолько искусственно, насколько вообще возможно. Неужели кто-то надеется вот так увековечить память о победе, вызвать у людей живые, искренние чувства? Да подобная картонно-ходульная показуха способна лишь притупить эмоции по отношению к войне и победе. И уж совсем навряд ли вызовет интерес и какие-то эмоции у подрастающего поколения. Воспитательная её ценность стремится к нулю.

А между тем, на постсоветском пространстве то там, то сям заявляют о себе свежепоявившиеся неонацистские организации. И несмотря на все государственные потуги и ура-патриотические праздничные представления, молодёжь психологически подготавливается к чему-то совсем другому.

Меня впечатлил реальный случай, однажды имевший место буквально в нескольких шагах от нашего дома. Стояла очередь к бочке пива. Подошёл старик и попытался пройти без очереди, напирая на то, что он ветеран. Естественно, нашлись недовольные. Больше всех возмущалась одна девушка, стоявшая в той же очереди вместе с несколькими парнями. Она кричала старику: «Из-за таких придурков, как ты, мы сейчас плохо живём и пьём вот это дерьмо! Если бы не вы, здесь сейчас была бы Германия, и мы пили бы хорошее баварское пиво!». И знаете, что меня поразило больше всего? То, что никто не ответил ей: «Дура! Если бы не такие, как он, здесь действительно была бы Германия. Но баварское пиво пили бы немцы. Ты просто не родилась бы, — потому что твои дедушки и бабушки сгорели бы в печах концлагерей».

Вот вам и праздничная пропаганда, вот вам и парады, и хвалёная память о великой победе… Этот случай заставил меня пересмотреть своё скептическо-ироничное отношение к празднику. Я понял, что эта победа всё-таки актуальнее, чем победа над Наполеоном или татаро-монголами, и что память о ней хранить необходимо. Даже не столько как память о победе над какой-то конкретной страной, и даже не столько как память о жертвах с той или иной стороны, а как память о победе над нацизмом. Войны были всегда, и ещё будут. Люди в них гибли и гибнуть будут; и всё равно хранить об этих погибших живую память и по-настоящему глубоко, до незаживающих душевных ран скорбеть о них могут только те, кто знал их лично и потерял, — то есть их родные, друзья, близкие люди. Ну не может, при всём желании, современная семья скорбеть по убитому на войне дедушке, которого она в глаза не видела, так же, как скорбела тогда его семья, в которую пришла похоронка. Военные победы, даже самые великие, со временем перестают живо впечатлять, память о людях блёкнет. Но победа над такой чудовищной идеологией, как нацизм, — особенное событие. Потому что ветераны всех войн умирают, и их не остаётся, — тогда как уродливые и преступные идеологии умеют возрождаться. Если люди не будут свято хранить память о том, что русские когда-то воевали с немцами, — это не трагедия. А вот утрата памяти о том, что был бой с нацизмом и победа над ним, — это уже опасно. И ещё страшнее, когда в сознании людей стороны меняются местами. Глупые слова, сказанные той девушкой, — уже симптом. Ну а то, что её никто не одёрнул, — возможно, уже диагноз? Может быть, в той очереди всем было не просто всё равно? Может быть, некоторые мысленно согласились с ней?

В известной песне о Дне Победы поётся как о радости со слезами на глазах. Справедливо. Это радость победы, смешанная с горечью потерь и страданий. Но в наше время к той горечи, уже изрядно притупившейся, прибавилась новая. Горечь от того, что значение победы забывается. Забывается настолько основательно, что победу эту некоторые уже начинают рассматривать как поражение. И никакие парады, цветы последним живым ветеранам (которых в народе уже называют «недобитыми», — сам неоднократно слышал) и демонстрируемые по ТВ целый день военные фильмы тут не помогают. Значит, нужно не так. Нужно как-то иначе.

Как именно? Не знаю. Могу лишь сказать, что стоило бы сместить акценты. Как минимум. Люди обычно воспринимают всё упрощённо, — так сказать, в лицах. Для многих эта война была и остаётся войной русских с немцами. А ведь это не так. Это была война всего мира с фашизмом, нацизмом. Но и слово «фашист» утратило свой страшный смысл, превратившись в банальное ругательство, которым теперь только ленивый не назовёт того, кто ему несимпатичен. И нынешняя молодёжь уже просто не знает, что было бы, если бы победили нацисты. А должна знать. Иначе они могут вернуться и победить. Да: о победе над фашизмом тоже говорят. Но говорят так, что когда слушаешь, возникает ощущение, будто жуёшь бумагу. Которая не усваивается. То, что сейчас происходит, демонстрирует это со всей наглядностью. Нужно что-то менять. Но смогут ли это сделать те равнодушные люди, которые с помощью заезженных приёмов пытаются расшевелить на эмоции других людей, всё более равнодушных к этим приёмам?.. И если не они, то кто? Ответов нет. Зато печальных вопросов — в избытке.

© Атархат, 2018

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *