1 июля сего года на Филиппинах была начата кампания по борьбе с наркомафией. Ужесточить эту борьбу обещал в своих предвыборных заявлениях ныне действующий президент страны Родриго Дутерте. Придя к власти, он сдержал слово. Но на практике это получило, мягко говоря, неожиданное воплощение. Полиции и местным дружинникам были выданы разрешения на физическое уничтожение — как любят писать в СМИ, на отстрел — наркодиллеров и наркоманов. Более того: президент обратился к гражданам с призывом участвовать в истреблении, и даже пообещал вознаграждение наиболее рьяным… борцам с преступностью?.. палачам?.. охотникам?.. убийцам?.. Как бы то ни было, правоохранительные органы и народ с энтузиазмом взялись за дело, — и за первые полтора месяца, по заявлению главы филиппинской полиции, было убито без малого две тысячи человек. По словам самого президента, число убитых в итоге должно быть во много раз больше.
Сейчас уже можно подвести некоторые итоги. И итоги эти состоят не только и не столько в подсчёте жертв или в догадках, со сколькими политическими противниками Дутерте или просто неугодными расправились под шумок, сколько в общей оценке произошедшего. Что же произошло? В далеко не самом диком и отсталом государстве было узаконено и поощрено физическое уничтожение определённой категории граждан. И хотя люди, относящиеся к данной категории, являются правонарушителями, это не меняет дела. Борьба с правонарушениями должна вестись правовыми же методами; преступники должны быть судимы законным судом, им должен выноситься приговор, основанный на Уголовном Кодексе. Государство не может опускаться до уровня бандитской группировки, ведущей вооружённую разборку с такими же бандитами. Налицо правовая деградация, переходящая в беспредел со стороны государства. По этому поводу подаются жалобы в ООН, — что порождает парадоксальную ситуацию: преступники теперь нуждаются в защите.
Однако страшнее всего то, что большинство простых граждан Филиппин восприняло инициативу президента как должное, и многие принимают участие в расправах, фактически возрождая тем самым суд Линча. Но сейчас не XIX век. И такое возрождение жестокого самосуда — что, казалось бы, абсолютно невозможно в наше время, особенно с санкции властей — есть очень тревожный симптом. Людям разрешили убивать — и они стали убивать. Означает ли это, что цивилизованность — в самом деле лишь тонкая и непрочная оболочка на извечной человеческой дикости и кровожадности, как утверждают некоторые? Означает ли это, что людей удерживает от резни не гуманность, а лишь страх перед законом? И понимают ли эти люди, что закон по-настоящему защищает либо всех, либо никого, если сверху начинают произвольно отменять его по отношению к части населения? Сегодня его отменили по отношению к одной категории граждан, завтра могут отменить по отношению к любой другой. Потому что теперь это уже возможно. Прецедент создан. Ужас ситуации не столько в том, что на Филиппинах убивают наркодиллеров и наркоманов, сколько в том, что теперь там уже на самом деле никто не защищён законом.
Пока что — только там. Но пример подан. И если это пройдёт без последствий для режима Дутерте, если со стороны международного сообщества не будет предпринято ничего, то это будет равносильно одобрению. Тогда можно предположить с большой долей вероятности, что у Дутерте найдутся подражатели в других государствах. Ведь найден такой удобный способ расправы с неугодными. В других местах это могут оказаться уже не наркоторговцы, а люди другой национальности, цвета кожи, вероисповедания или политических убеждений. То есть те, кто неугоден тому или иному конкретному режиму. А остальные граждане поддержат. Скорее всего, поддержат. В таких случаях народ должным образом обрабатывают и подготавливают. И тогда это станет проблемой уже общемирового масштаба. В этом и состоит опасность филиппинского прецедента.
© Атархат, 2016
