Живые люди

В прошлых номерах журнала уже затрагивалась тема абортов. Но она затрагивалась всего пару раз, и вскользь, — причём в одном из случаев автором материала был не последователь УЕХ. Теперь пришло время осветить этот вопрос более ясно, изложив точку зрения Учения.

Почему именно сейчас? Ну, в принципе, эта тема актуальна всегда. Копья по данному поводу ломаются постоянно. Так что высказываться можно когда угодно. Просто сейчас проблема снова переживает всплеск интереса, в связи с событиями в Польше, где вступил в силу закон, запрещающий аборт в случае неизлечимой болезни плода. А такие аборты составляют 98% от их общего количества. По этому поводу в стране развернулись акции протеста.

Подчеркну: это в католической Польше. А католическая Церковь, как известно, категорически против абортов, так как считает их убийством. Но вот на сей раз идеалистическая (в хорошем смысле слова) позиция Церкви не совпала с утилитарной позицией граждан. То есть сработал известный принцип «Если нельзя, но очень хочется или очень нужно, то можно».

В чём, вообще, суть дискуссии между противниками разрешения абортов и его сторонниками? Первые считают аборт убийством, а вторые нет. Во главу угла часто ставятся, вроде бы, интересы и права женщины, решающей, пойти ли ей на прерывание беременности или нет. Но это поверхностный подход. Потому что её права не могут быть выше права ребёнка на жизнь. Следовательно, дело не в том, какие права имеет она, а в том, имеет ли какие-то права он. Именно его правами определяются её права. Это простой принцип, и его можно пояснить на многих примерах. Скажем, право одного человека на то, чтобы иметь деньги, не означает, что он может пойти и ограбить кого-то, тем самым нарушив уже его права. Право одного человека всегда ограничивается правом другого. Что из этого следует в рамках рассматриваемой темы? А то, что всё упирается в вопрос: является ли уже зачатый, но ещё не родившийся ребёнок человеком? Собственно, если нет, тогда его и ребёнком называть неправомерно. Вот в этом суть дела, а не в том, чего бы хотелось беременной женщине. Потому что если у неё в утробе человек, тогда она не вправе принимать решение о его убийстве. Если же он не человек, тогда, получается, она может делать что хочет.

Таким образом, дело в статусе плода, — как бы формально это ни прозвучало. Такова реальная причина дискуссий. Ещё раз: их суть на самом деле не в том, каковы права беременной женщины, а в том, является ли плод человеком. Потому что если да, тогда её права по отношению к нему автоматически получают естественное ограничение.

Аборты разрешаются или запрещаются в тех или иных сообществах — государствах, религиях и т.д. — в зависимости от того, какой ответ даётся на поставленный выше вопрос. Единого общепринятого мнения по этому поводу нет. И пока всё человечество не придёт к такому мнению, споры не закончатся, и будут иметь место как запретительные, так и разрешительные законы. Очевидно, что последние набирают силу и становятся всё более востребованными. Это неудивительно. В обществе потребления и погони за комфортом нерождённые дети становятся всего лишь одним из факторов, определяющих степень чьего-то комфорта. Их невыгодно признавать людьми, так как тогда уже нельзя будет определять их судьбу по собственному произволу. Иначе говоря, их нельзя будет спокойно уничтожать, если они мешают. Конечно, остаётся вопрос о допустимости прерывания беременности в случае неизлечимой болезни плода. Но об этом — чуть позже.

Сейчас же стоит рассказать о том, какова позиция Учения в отношении абортов. Вполне понятно, что она основывается всё на том же: является ли тот, кто пока ещё пребывает во чреве, человеком. На это Учение даёт однозначный ответ: да, безусловно, является. В этой позиции соединены картина мира, логика, здравый смысл.

Человек становится таковым в тот момент, когда яйцеклетка оплодотворяется и новый организм начинает жить и развиваться. Этот организм в первое мгновение своей жизни уже ничем принципиально не отличается от того, чем он станет через месяц, через четыре месяца или через девять. Точно так же годовалый ребёнок — это личность, которая ничем принципиально не отличается от ребёнка семилетнего, подростка, взрослого мужчины или старика. Он уже содержит их в себе как потенциал. Так и оплодотворённая яйцеклетка уже содержит в себе всего развивающегося ребёнка, вплоть до девятимесячного состояния. И далее, вплоть до старости. То есть человек в момент его зачатия — это уже полноценный человек, только пока ещё не принявший привычную нам форму. Но ведь и двухдневный младенец не очень похож на седобородого старца, не так ли? По облику он совершенно другое существо. Однако это никого не смущает. А двухнедельный зародыш не очень похож на того, кем он будет за две недели до рождения. Но это именно он и есть. Т.е. только что зачатый ребёнок равноценен рождающемуся.

Если же считать, что нет, и что он только в какой-то момент становится человеком, и тогда его уже нельзя убивать, то возникает ряд вопросов. В какой именно момент это происходит, как это определить, исходя из каких критериев, и кто имеет полномочия это определять? Все эти вопросы задаю не только я; их задают многие. И пытаются по-своему выработать ответы. Один из упомянутых в начале материалов как раз и был посвящён такому моменту: принимаемому в разных штатах США закону, запрещающему прерывание беременности после того, как стало прослушиваться сердцебиение плода. Вроде как с этого момента зародыш становится человеком с правом на жизнь. Но почему это привязали именно к сердцебиению? Почему, например, не к активности мозга, или ещё какому-нибудь параметру? Такие определения берутся с потолка. Просто кому-то показалось, что так можно. Потому что обосновать подобные установления не получится. Кто-то серьёзно думает, что за день до того, как он через стетоскоп или другое устройство услышал сердцебиение плода, этот плод ещё не был человеком? Кто-то может это убедительно обосновать? Нет, конечно. Поэтому любая попытка определить для ребёнка точку превращения в человека обречена на провал. Это всегда будет условностью. А значит, никогда не будет уверенности, что это не убийство. Даже если вдруг все люди каким-то образом согласятся по поводу этой точки. Даже тогда останется вопрос — а почему именно этот момент развития, а не днём раньше или месяцем позже? Ну а уж в условиях, когда каждый назначает тот момент, какой хочет…

Если не представляется возможным обоснованно и убедительно определить момент очеловечивания на протяжении внутриутробного развития, тогда, как будто, остаётся два варианта: либо считать плод человеком с момента зачатия, либо не считать его человеком до момента рождения. Однако во втором случае сразу возникает ряд нестыковок. Чем отличается ребёнок за полчаса до рождения от ребёнка через полчаса после рождения? А в процессе, когда он вышел наполовину, это уже человек или ещё нет? Можно ли его убить в этот момент, чтобы не создавал проблем? А если он появился на свет недоношенным, тогда он человек? И так далее. То есть проблема оказывается всё той же: отсутствие возможности точно определить момент очеловечивания или определить разницу между человеком и не человеком. Всё опять же берётся с потолка, в стиле «А давайте считать вот так? Ладно, давайте!». Взяли и договорились. Вот только договорённость как-то там считать не избавляет от клейма убийцы, — что бы об этом ни думали.

Единственное приемлемое решение — не искать определений в неопределимом, а признавать плод человеком, ребёнком, с момента зачатия. Это подкреплено как логикой его развития, так и здравым смыслом. А также этикой. Потому что если это и может оказаться перегибом, то пусть это будет перегиб в нужную сторону. Лучше сохранить жизнь тому, кто человеком не является, чем убить того, кто им является. И пусть будет стыдно тем, кто думает иначе.

С точки зрения Природы человек становится человеком и личностью в момент зачатия. Именно в этот момент к физическому телу — то есть к начавшей жить и делиться оплодотворённой клетке — привязывается то, что в данном случае можно назвать душой. Я имею в виду собственно человеческую личность, пребывающую в мире энергии с момента смерти предыдущего физического тела. Душа привязывается к новому телу при зачатии. В этот момент человек уже не воспринимает мира энергии, как бы «выключаясь» из него, и не осознаёт себя. Теперь он начнёт осознавать себя и окружающий мир только будучи ребёнком, далеко после рождения. И в тот же момент, когда происходит зачатие и в только что возникшее тело «вкладывается» личность, начинающего свой жизненный путь человека берёт под опеку страж, который теперь будет опекать его и предстоящие девять месяцев, и далее.

По законам Природы только что зачатый человек — это уже полноценный человек. Живой. Дети, находящиеся во чреве, это живые люди. Таким образом, аборт — однозначно убийство. Учение категорически его не приемлет. И по той же причине не следует применять некоторые виды контрацепции, — а именно те, которые приводят к так называемым микроабортам, то есть к отторжению и выходу уже оплодотворённых клеток. Это тоже убийство, только незаметное.

Здесь есть множество сопредельных тем: моральная ответственность за аборт, вопрос о том, что делать, если непрерванная беременность окажется опасной для здоровья женщины, и прочие. Сейчас мы не будем в это углубляться. Как-нибудь в другой раз. Тут мы разбирали вполне конкретный вопрос: что такое аборт с точки зрения Учения.

В заключение, как и было обещано, мы возвращаемся к вопросу о правомерности аборта в случае неизлечимой болезни плода, — из-за чего, собственно, и разгорелся недавний сыр-бор. Так вот: тут нужно подходить с озвученной выше позиции. Ещё не родившийся ребёнок — это живой человек. Между ним и уже родившимся ребёнком нет принципиальной разницы. Теперь представьте, что больной ребёнок уже родился. Можно ли утверждать, что его нужно убить потому, что он болен? По факту, это вопрос о том, следует ли уничтожать больных людей, чтобы они не мешали. Если ещё не родившегося ребёнка не считать человеком, тогда вопрос автоматически снимается. Но если считать, тогда аборт — то же самое, что убийство любого больного человека вообще. Никому не надо объяснять, что это такое, да? По Учению всё понятно: поступай с ещё не родившимся ребёнком так, как поступил бы с уже родившимся. Вот и всё. Тут дело не в болезни. По отношению к ней критерий должен быть единым: нельзя уничтожать родившегося, даже если он болен, — значит, нельзя уничтожать и пока ещё не родившегося. Потому что «пока ещё не родившийся» не означает «пока ещё не живущий».

© Атархат, 2021

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *