Митэвма «Рассказы о Даретхате» имеет говорящее название. Она действительно представляет собой ряд коротких рассказов о случаях из жизни Учителя Даретхата. Судя по тексту, он был весьма экстравагантной личностью, и его методы наставничества заслуживают отдельного разговора. Но сейчас мы коснёмся только двух эпизодов его биографии, — из начала её и из самого конца. Каждому из них посвящён отдельный энон, и я приведу их целиком.
«Учитель умер, и ученики стали его хоронить. Было их трое — Даретхат и двое других. Двое сказали: «Нужно воздать Учителю почести. Следует найти хорошее место, вырыть могилу, обложить её изнутри гладкими камнями, положить в неё Учителя, сверху соорудить из камней курган высотою в рост человека, и у этого кургана оплакивать его три дня». Даретхат сказал: «Послушайте меня. Не воздавайте Учителю почестей вовсе. Найдём место, какое попадётся, зароем его там, поверх положим такой же камень, как у прочих, и не будем сидеть подле него три дня». Они сказали: «Ты не ученик, а шакал. Убирайся, а не то прогоним пинками». Он сказал: «Труп Учителя — не Учитель. И надгробье его, и почести, и он сам — это его ученики. Вы погребёте его учение вместе с ним, а я возьму его с собой. Я уйду, а вы останетесь, — но на деле я останусь, а вы уйдёте». Он ушёл, а они сделали то, что хотели. И вышло так, как он предрёк: он остался верным, а они в своё время предпочли учению прежнюю жизнь» (Рассказы о Даретхате II)
В этом эпизоде Даретхат ещё не Учитель, он просто учится у наставника вместе с двумя другими его учениками. И смерть Учителя неожиданно — а может быть, это было вполне ожидаемо для него самого — вскрывает проблему. Хотя на взгляд со стороны не вполне понятно, в чём именно эта проблема состояла. Что плохого в том, чтобы похоронить Учителя с почестями, оплакать его, соблюсти положенный траур? Вроде бы, ничего плохого. Однако суть здесь в том, что два ученика хотели похоронить Учителя по обычаю, не имевшему отношения к Учению. Они хотели сделать это не так, как было бы правильно по Учению, а так, как принято. Никакие обычаи не рождаются на пустом месте; в основе их всегда лежит мировоззрение, т.е. представления об устройстве мира и месте в нём человека. И для того, кто следует одному мировоззрению, странно действовать по правилам другого.
Так, из текста мы можем заключить, что в тех краях было принято оказывать уважаемому умершему особые почести. По Учению же этого не требуется, — ведь человек уже ушёл, его нет в этом мире. Как сказал Даретхат, «Труп Учителя — не Учитель». Он не предлагал отнестись к телу с пренебрежением; он предлагал похоронить его обычным образом, без помпы. Ведь Учителю посмертные почести не требуются. Ему хотелось бы, чтобы ученики шли по избранному ими пути, — то есть, иными словами, чтобы труд его не был напрасным и Учение продолжилось в его последователях.
Те же двое желали поступить вопреки Учению, предпочтя внутреннему внешнее. Для них оказание умершему Учителю внешних почестей было важнее соблюдения того, чему он учил. И когда Даретхат воспротивился, они обругали и прогнали его, представив это так, что он, якобы, не почитает Учителя. И он ушёл, сказав при этом: «Вы погребёте его учение вместе с ним, а я возьму его с собой. Я уйду, а вы останетесь, — но на деле я останусь, а вы уйдёте». Так и вышло. Те двое в дальнейшем отошли от Учения и вернулись к прежней жизни, — то есть стали жить так, как жили до появления в их жизни Учения, по общепринятым обычаям. Даретхат предрёк это, увидев, как они совершили первое отступничество уже в день смерти Учителя. Возможно, тело последнего ещё не успело остыть, а они уже пошли на поводу у обычаев, которые теперь должны быть чужды для них. И если они после смерти Учителя не выдержали чистоту пути даже в течение нескольких дней, то каковы были их шансы остаться на пути в дальнейшем? Такие шансы у них вряд ли были вообще. Они не оставили их себе сами. Кто готов легко отступить, и при этом ещё поощряем другим таким же, тот отступит раз, и два, и пять, и десять, и в конце концов вообще оставит путь. Даретхат это понимал. Казалось бы, ну что ужасного в том, что сделали его коллеги? Однако он разглядел в их поступке симптом. Так в стене появляется маленькая трещинка — и уже понятно, что она обязательно расширится и увеличится, от неё пойдут другие трещины, и в итоге стена рухнет.
Вот так и получилось, что он ушёл, но остался, а они остались, но ушли, похоронив для себя вместе с Учителем и его учение.
Предвидел ли Учитель, что так будет? Возможно. Зная своих учеников, он мог предполагать нечто подобное. Но зато можно совершенно точно сказать, что сам Даретхат, памятуя тот случай, в конце своей жизни предвидел его повторение. И, как оказалось, не без оснований. Об этом рассказывается в заключительном эноне.
«В конце жизни у Даретхата было девять учеников. Умирая, он призвал к себе троих лучших и говорил с ними. Дав наставления, он сказал им: «Кого не уличила в неверности моя жизнь, того уличит моя смерть». И он велел им поступить известным образом. Когда он умер, люди стали говорить его ученикам: «Не совестно ли вам? Или ваш Учитель не заслужил оплакивания и тризны?». Тогда шестеро учеников, собравшись вокруг его тела, стали оплакивать его, крича и разрывая на себе одежды. Видя это, те трое привели собак, которых тайно натаскали, усадили их кругом и велели выть. Потом бросили им сырое мясо, и собаки стали жадно пожирать его. Увидев это, двое из шестерых оскорбились и ушли, а четверо устыдились своего поступка. Так осталось семеро верных. Даретхат сказал однажды: «Жизнь Учителя и его смерть учат одному и тому же».» (Рассказы о Даретхате XXIV)
Ситуация похожая. Ученики поначалу не собирались устраивать умершему Учителю проводов по местному обычаю, — но окружающие пристыдили их, и они последовали традициям. Традициям, уже не имевшим к ним никакого отношения. Но как же, — ведь окружающие осудят! Только те трое, кого Даретхат считал самыми надёжными и в ком действительно не ошибся, не пошли на поводу у тамошнего общественного мнения. Они пристыдили тех шестерых при помощи собак, намекнув им, что они ничем не лучше дрессированных животных, подчиняющихся командам. Им скомандовали выть — они воют; им скомандовали жрать — они накинулись на мясо и пожирают его. Это было сурово. Неудивительно, что двое оскорбились и ушли, — имеется в виду, оставили путь. Но если подумать, то приняли ли они путь по-настоящему? Определённо, нет, если для них было важнее хорошо выглядеть в глазах окружающих, нежели сохранить путь. Зато другие четверо осознали свою ошибку. И в итоге вышло, что благодаря этой неприятной ситуации маленькая община последователей Учения только укрепилась, поскольку её покинули ненадёжные люди.
Так после смерти прежнего Учителя его учение не угасло, продолжившись всего в одном ученике, а после смерти самого Даретхата оно стало больше, продолжившись в шестерых. Может быть сколько угодно слабых и неверных, — но достаточно одного сильного и верного, чтобы большое дело продолжало жить. Такой человек буквально удерживает на своих плечах его будущее.
Две эти взаимосвязанные истории служат нам наглядным уроком того, что происходит, когда человек оказывается непоследовательным в своём пути. Когда идя по нему он в то же время хочет потрафить тем, кто этого пути не знает и знать не хочет. Если ты пытаешься жить по правилам чужого пути, это означает, что своего пути у тебя нет. Смысл пути неотделим от практики. Нельзя сказать «Я последователь одного учения, но вести себя буду в соответствии с другим учением». Вернее, сказать-то можно. Только вот сделать так не получится. Есть крылатое выражение: «Двум богам служить нельзя». Есть и другое: «Нельзя сидеть одновременно на двух стульях». Это правда.
Наверное, каждый последователь Учения испытывает давление со стороны окружающих, — в большей или меньшей степени, более или менее откровенное. Просто потому, что у нас свой путь, и мы не следуем общепринятым традициям там, где эти традиции вступают в противоречие с нашим путём. И так было всегда. Причём бывали времена, когда это было гораздо труднее, и когда за отказ от господствующих обычаев можно было поплатиться жизнью. Что в сравнении с этим чьё-то недовольство? Не нужно бояться осуждения окружающих за то, что ты считаешь правильным. А если страх присутствует, надо уметь его перебороть. Иначе незачем и выбирать другой путь. Это то, что понимал Даретхат. Поэтому он стал тем звеном в цепочке передаче Учения, которое невозможно было разорвать. Тем мостом, по которому Учение пришло к другим людям. Он был стойким не только и не столько ради себя, сколько ради них, — тех, которые должны были придти. И они пришли.
Было ли в этой стойкости Даретхата что-то особенное? Да нет. Он был просто нормальным последователем, человеком из Учения. Таких у нас называют верными.
© Атархат, 2020
