Не только его день, или Почему я называю себя негром

— Как называется чёрный, который управляет самолётом?
— Не знаю.
— Пилот, расистская ты свинья! Как ещё он может называться?

Сериал «Настоящий детектив»

Миновавшее 18 июля останется в памяти многих как особенный день. Это был юбилей: 100 лет со дня рождения Нельсона Манделы. Вроде бы, ничего такого: обычная круглая дата очередной знаменитости, к тому же уже покойной. Однако на сей раз всё иначе. Я считаю, что это был день не только Манделы, но и всех людей, являющихся противниками расизма, понимающих, какое это зло.

Некоторые скажут: «Сейчас другие времена. Проблема расизма уже не стоит так остро. Зачем же всё это так акцентировать?». Ну а я скажу: проблема не проявляется так остро — но она не ушла. Многие белые — если не большинство — по-прежнему относятся к чернокожим свысока, с пренебрежением, а то и с презрением, как к недочеловекам. Возможно, более подсознательно, чем сознательно. Но это даже хуже. Потому что предубеждения, въевшиеся в подсознание, изжить труднее, чем изменить сознательно сформулированное мнение. И даже многолетняя воспитательная работа тут не всегда помогает. Вот взять СССР. Советских людей десятилетиями приучали к идее равенства всех людей, к тому, что негры (я не боюсь этого «неполиткорректного» слова) ничем не хуже белых, призывали бороться за их права. Но я лично знаю не одного и не двух людей старшего поколения, выросших в Советском Союзе, и при этом всегда относившихся к неграм с неприкрытым презрением, называвших их «обезьянами» и «чернож…ми». Что это — плохая воспитательная работа? Никто на самом деле даже не старался что-то толком объяснить людям? Или просто призывы к равенству звучали фальшиво, за версту смердя сухой и холодной политической пропагандой, когда то, что должно брать за сердце, проходит мимо него казённым шагом штампованных лозунгов?

Как бы то ни было, я всегда наблюдал, как уши расизма высовывались в нашем советском, а затем постсоветском обществе то оттуда, то отсюда. Возмущался, стыдил, ругался. И в конце концов, в знак протеста против такого отношения, я объявил себя негром. И до сих пор на вопрос о национальности чаще всего отвечаю «Негр». Некоторые из окружающих воспринимают это как шутку чистой воды, другие крутят пальцем у виска. Что ж… Шутливая нотка здесь тоже присутствует. Но, как известно, в каждой шутке есть лишь доля шутки. Для меня это больше провокационный момент, чем юмор. И судя по кручению у виска, провокационный момент работает. В самом деле: не может же белый, — белый! — находящийся в здравом уме, объявить себя негром. Да ещё и обвинять их, называя белыми расистами. И видя, как смотрят на меня такие люди, я испытываю не только сожаление по отношению к ним, но и удовольствие от того, что это заставляет их осуждающе кривиться. Значит, я делаю всё правильно.

В подтверждение того, что отношение к чернокожим изменилось, некоторые приводят убойный, на их взгляд, довод: «Один из них даже стал президентом США!». Вот именно: «даже». То есть произошло нечто невероятное, чего нельзя было ожидать. Но ведь именно это и показывает, насколько мало изменилось отношение. Можно ли представить удивлённое «Белый даже смог стать президентом США!»? Конечно же, нет. В данном случае эмоционально подчёркивается то, что необычно. Негр-президент — это необычно. А значит, общественное сознание до сих пор не ставит негров на одну доску с белыми. Вот так и получается, что довод, долженствующий подчеркнуть наличие прогрессивных перемен, на самом деле подчёркивает их отсутствие. То есть они имеют место, — но больше внешне. Внутри же изменились не только не все, но даже не столь многие, чтобы это можно было считать окончательной победой идеи равенства. Даже в тех же США ещё хватает проявлений расизма. И к избранию президентом чернокожего (хотя, на самом деле, не такого уж и чернокожего) далеко не все американцы отнеслись благожелательно или хотя бы терпимо.

На этом фоне то, чего добился Нельсон Мандела, выглядит особенно впечатляющим. Он опрокинул систему апартеида в открыто расистском государстве. То, что он стал президентом ЮАР, — гораздо более важная победа, чем победа Барака Обамы на выборах в США. Обама избирался в стране, где всякие проявления расизма запрещены. И за его плечами не было такой упорной борьбы за равенство в правах белых и чёрных, как у Манделы, с преследованиями и почти тридцатилетним тюремным заключением (к слову, даже в тюрьмах ЮАР действовала система апартеида, и чернокожие заключённые находились в условиях худших, чем белые). Победа Обамы принципиально важна для Америки, с её пятнами на прошлом, — системой рабовладения и последующей расовой сегрегацией. А победа Манделы имеет принципиальное значение для всего человечества.

Можно назвать и других негров, ставших символическими личностями, — от Патриса Лумумбы и Мартина Лютера Кинга до того же Барака Обамы. Однако Нельсон Мандела, так сказать, по калибру символичности, далеко опережает любого из них. И думаю, что он навсегда останется символом не только борьбы с расизмом, но и победы над ним. Победы тем более яркой, что она была одержана в самом логове расизма.

Я не очень люблю праздники. Но вчера, 18 июля, у меня было праздничное настроение. Это была радость при мысли о том, что идея равенства и единства всех рас и народов, горячим приверженцем которой я являюсь, побеждает. Пусть небыстро и с трудом, но побеждает. И это является залогом будущего существования человечества. Оно станет единым, — без этого ему не продвинуться по пути нормального развития. Мандела помог ему сделать важный шаг в этом направлении. Без преувеличения, помог сделать большой шаг в будущее. Его победа — это победа всех людей. И он заслуживает, чтобы его помнили с благодарностью.

Я буду помнить. И его день рождения есть и будет для меня праздником большим, чем мой собственный. Ну а если кто-то, прочитав эти строки, покрутит пальцем у виска, я приму это за комплимент.

© Атархат, 2018

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *