Если бы я намеревался придать этой статье подзаголовок, он был бы таким: «К вопросу о восприятии себя». Конечно, восприятие себя — обширная и сложная тема. В один присест её не охватишь. Но поскольку она богата нюансами, то можно взглянуть на проблему под одним из интересных углов.
На проблему? Конечно. Адекватное восприятие себя — это проблема, которую решает каждый из нас. Для начала нужно, по возможности, разобраться, какое восприятие является адекватным. И это ещё не решение проблемы. Потому что потом нужно научиться адекватному восприятию. То есть перестроиться. Что тоже очень и очень непросто. Порой даже смириться с тем, в сторону чего нужно перестраиваться, бывает тяжело.
Здесь я хочу буквально в нескольких словах коснуться такого момента, как идентификация себя. Идентификация с чем? А вот в этом и заключается суть вопроса.
Полагаю, все мы употребляем, чаще или реже, такие выражения, как «моё тело», «моя душа», «его/её тело», «его/её душа». Так вот интересно: когда мы так говорим, с чем мы идентифицируем себя или другого человека? Для понятности приведу простой пример. Кто-то сказал «мой автомобиль». Он таким образом обозначил принадлежность: вот автомобиль, который принадлежит ему. То есть вот он, а вот, отдельно, автомобиль, который является чем-то сторонним, и может быть продан или ещё как-то отчуждён. А вот художник говорит «моя картина». Он её создал, — но она отдельна от него, и тоже может быть продана, подарена, выброшена, украдена и т.д. И автомобиль, и картина принадлежат человеку, но не являются им. Он себя с ними не идентифицирует. Тут может работать формула «То, что принадлежит мне, не есть я». И вот интересно: как она работает, когда мы говорим о себе?
Когда ты говоришь «моё тело», или голова, рука, нога, сердце как его часть, ты как будто подразумеваешь, что ты — душа. Тело же — просто некий придаток, который может быть в наличии, а может и не быть. Оно просто принадлежит тебе, как автомобиль или картина. В этом случае получается, что душа — основное, а тело — второстепенное. Поэтому душе нужно уделять больше внимания (странно же, когда своему автомобилю ты уделяешь времени и сил больше, чем самому себе). В таком раскладе душа постоянна (бессмертна), а тело — её обслуга, своего рода расходный материал. А когда ты говоришь «моя душа», ты как бы выступаешь от имени тела. В таком раскладе оно — основное, а душа — нечто второстепенное, принадлежащее телу как имущество. Соответственно, тогда заботиться нужно в первую очередь о теле, о его потребностях и его благополучии.
Это два разных подхода к самому себе. И на них могут строиться два кардинальным образом различающихся образа существования. Если ты — душа, то и заботиться ты будешь в первую очередь о душе. То есть будешь делать упор на интеллектуальные и духовные потребности, будешь придавать первостепенное значение морально-этической стороне жизни, будешь уделять больше внимания творчеству и т.д. О теле же будешь заботиться настолько, насколько это в интересах души, не позволяя ему перетягивать на себя одеяло, не потакая его прихотям или порокам. Так ты заботишься о своём автомобиле и содержишь его в порядке для того, чтобы он мог доставить тебя туда, куда тебя призывают по-настоящему важные дела. Автомобиль — твоя рабочая лошадка, а не повелитель, которому ты служишь. То же самое относится и к телу. Его нужно кормить, содержать в чистоте, лечить, давать ему отдых и так далее, — то есть поддерживать в хорошем рабочем состоянии, чтобы душа могла его эффективно использовать, когда ей это нужно.
Совсем другая ситуация получается, если ты — тело. Потребности тела тут не просто выдвигаются на первый план, но становятся самоценными. Равно как его желания, капризы, удовольствия. Оказывается, что важнее них ничего нет. Душа? Она на побегушках. А порой и вовсе мешает, — например, включая совесть и мешая хозяину (телу) блюсти свои выгоды и получать удовольствие от жизни. Да и что такое душа в данном контексте? Отнюдь не бессмертная сущность, благодаря которой человек является личностью, а в лучшем случае некий набор психических реакций, базирующихся на чистой химии. Сам же человек оказывается по-настоящему смертным, поскольку смертно тело. Отсюда больше страхов, эгоизма, стремлений к удовольствиям. Причём выживание и удовольствия тела (а для чего ещё тогда жить?) превращаются в высшие ценности и достигаются, соответственно, любой ценой. Ну а с пороками, по большому счёту, тогда бороться и вовсе незачем, — потому что это значит лишать себя многих удовольствий.
Я не утверждаю, что все материалисты, не верящие в существование бессмертной души, являются такими, как набросанный выше неприглядный портрет. Я говорю о том, что в восприятии человеком самого себя наблюдаются две противоположные тенденции. Причём скрытые.
Мы обычно не задумываемся, что означают выражения «моя душа» и «моё тело». То есть мы думаем об этом, но в ином направлении. Мы хотим этим что-то выразить, — но как это воспринимается нашей психикой на глубинном уровне? В психике прописаны некоторые закономерности восприятия, своего рода привычные штампы. Ты говоришь «мой автомобиль», «мой город», «моя собака», «мои ботинки», «моя котлета», «мой любимый фильм», «мой родственник» и так далее, — ещё много, много о чём, что не является тобой, но принадлежит тебе или имеет к тебе какое-то отношение. Подсознание констатирует это по вышеприведённой формуле «То, что принадлежит мне, не есть я», и возникает устойчивая ассоциация отделения себя от того, о чём идёт речь. И вот ты говоришь «моя душа». Подсознание при этом испытывает привычную реакцию, и возникает ассоциация «Душа — это не я». Соответственно, если звучат слова «моё тело», такая же реакция возникает относительно последнего. Это проходит незамеченным на уровне сознания, — но что в такой момент происходит на более глубоком уровне? Ведь здесь мы, по идее, имеем ни что иное, как подсознательное отрицание части себя, — либо души, либо тела. Опять же, по идее, это не может пройти без последствий для психики. На поверхности ничего не видно, но не отзывается ли это какими-нибудь разрушительными процессами в глубине, и не оказывает ли оно накапливающегося негативного эффекта, воздействующего на психологическое состояние личности? Можно ли избежать «микротрещин» в психике, если ты всю жизнь подсознательно отрицаешь то одну важную часть себя, то другую?
Я здесь не столько утверждаю что-то, сколько ставлю вопросы. Есть наблюдения над неким нюансом восприятия человеком себя, — нюансом, который очень похож на разотождествление себя с душой или телом, — и предположение, что это не может проходить без потерь для психики. Интересно подумать об этом. Что, собственно, я и предлагаю сделать.
Другой вопрос — а что, если это и в самом деле так? Что, если таким образом мы действительно наносим болезненные удары своей психике? Что делать-то? На это трудно дать быстрый и простой ответ. По-видимому, нужно менять восприятие себя. И здесь одна из сторон проблемы заключается в том, что вышеописанный штамп восприятия, как и многие другие, завязан на язык. Мы формулируем так, как позволяет язык, на котором мы говорим. Язык же, в свою очередь, вытекает из нашего мировосприятия, отражает его. Вот и получается, что как мы «затачиваем» язык под свои нужды, так и он «затачивает» нас под свои схемы. Иначе говоря, сперва восприятие влияет на выражение, а потом выражение начинает влиять на восприятие. И когда возникает некое новое понимание, которое должно привести к изменению восприятия, то зачастую нам, чтобы выразить его, приходится втискивать его в уже существующие термины и словесные схемы, которые для его выражения не годятся. Тогда и происходит негативное влияние средств выражения на восприятие, — нечто вроде ретроградного эффекта, тормозящего адаптацию психики к новому. Применительно к рассматриваемому случаю — как избежать подсознательного отрицания части себя, если иначе чем «моя душа» и «моё тело» не скажешь? Здесь язык явно стеснён в выразительных средствах. Он отстаёт от движения мысли и от изменений в восприятии.
Получается, что для адекватной передачи изменений в восприятии мира и себя необходимо, как минимум, корректировать средства выражения. То есть язык. Без этого изменения в восприятии не могут идти так, как должно. Прежние схемы выражения будут вносить дополнительные осложнения в и без того непростой процесс психологической перестройки.
Но это уже уход в другую область, в иную проблематику. И обсуждать такие вопросы лучше специально, а не в качестве «пришлось к слову».
© Атархат, 2021
