Мы живём в трудные времена. Хотя на самом деле лёгких времён не было никогда. Даже просто комфортных для жизни, не говоря уже о мифическом Золотом Веке всеобщего процветания и счастья. Это настолько понятно, что может быть принято за аксиому и может восприниматься как норма. И тем не менее: мы живём в трудные времена. Трудные даже на фоне этой невесёлой нормы.
Все ждали XXI века как некоего сказочного времени, когда жизнь вот как-то так изменится, что если сразу и не наступит рай, то, во всяком случае, станет гораздо лучше и интереснее жить. Но почему-то забыли, что сказки бывают грустные и страшные. Хотя жить стало интереснее, это правда. А кому-то даже и лучше. Но в целом это похоже знаете на что? Выглядит как путешествие на круизном лайнере по морю, усеянному рифами, во время мощнейшего шторма, подобных которому ещё не бывало. Удобно, в промежутках между ударами огромных волн, и очень интересно, — налетит он на риф сейчас, или у пассажиров есть ещё пара часов на заливание паники алкоголем?
Люди враждовали всегда, но никогда ещё не были так близки к тому, чтобы полностью перебить друг друга. Причём вовсе не обязательно одним ударом. Ядерной войны может и не произойти, вопреки общим страхам, или она может оказаться не глобальной (так себе утешение, но всё же…). Однако с современными методами ведениями войны и причинения всевозможного вреда друг другу, которые продолжают совершенствоваться, с современным уровнем эгоизма и хищного потребительства, с современным уровнем истерии, психозов и откровенного безумия, которым поражено общество, практически не остаётся сомнений в том, что всё движется к печальному и уже не слишком далёкому финалу. Так или иначе, не одним способом, так другим, или всеми сразу, люди, скорее всего, доконают свою цивилизацию. Потому что очень стараются. Если всё пойдёт так и дальше, у них это непременно получится.
А если не пойдёт? Если что-то изменится? Ведь нарисованная выше картина — не приговор, который не подлежит обжалованию, а только возможный вариант развития событий. Пусть наиболее вероятный, и буквально на глазах становящийся всё вероятнее и вероятнее, — но всё равно лишь вариант. Значит, можно изменить ход событий. Если очень захотеть. Но даже если очень-очень захотеть, то всё равно не получится сказать «Ребята, давайте перестанем враждовать и будем жить дружно, в согласии» так, чтобы это сработало. Потому что многочисленные яблоки раздора никуда не денутся. Любая вражда — это разлад на почве чего-то, на почве расхождения в чём-то. От лозунгов, призывов, и даже от самых искренних и благих намерений расхождения и противоречия не исчезнут. Они, может быть, немного поутихнут, — а потом вновь наберут силу. Как болезнь, у которой снимаются симптомы, но причина остаётся. Это не лечение. Так и здесь. Мы имеем дело с болезнью вражды. Если не исчезнут корни расхождений и противоречий, она не прекратится никогда.
Что же это за корни? О, их много, — корней, корешков и корешочков. Для того, чтобы человечество пошло на поправку, нужно выкорчевать несколько самых матёрых корневищ. Принцип же в том, что разделению и взрастающей на его почве вражде нужно противопоставить единство. Когда человечество преодолеет основные разногласия внутри себя и объединится, всё изменится кардинальным образом. Не сразу, понятное дело. Свершение столь масштабных изменений требует времени. И очень серьёзных усилий. А для этого, как и было сказано, нужно очень захотеть.
В чём состоят основные разногласия? Кто-то скажет, что они носят экономический характер. Да, безусловно. Но они идут из создавшегося положения вещей, из нынешней ситуации в мире. А в её основе лежат разногласия несколько иного рода. Исчезнут они — изменится и экономическая ситуация. Она не в любом случае не будет беспроблемной, но изменившаяся система социальных координат позволит решать проблемы по-новому.
Обозначим несколько яблок раздора, — тех глобальных разногласий, которые служат локомотивами вражды в мировом масштабе. Это те параметры, по которым человечество должно объединяться. Назовём три.
Сразу оговорюсь, что каждый из них — это отдельная и обширная тема. Здесь разобрать их так подробно, как они того заслуживают, не получится. Поэтому я коснусь их лишь в самых общих чертах, упрощая настолько, насколько возможно, чтобы передать хотя бы общую идею того, о чём идёт речь.
Итак, номером первым идёт, конечно же, национальный вопрос. Огромная, если не основная доля вражды в мире — это вражда народов между собой. Она очень многолика. Бывает, что конкретные народы ненавидят или презирают друг друга, считают идиотами, мошенниками, преступниками по натуре и т.д. Всё это вырастает откуда-то, из каких-то реалий прошлого, — но враждующие стороны зачастую уже и не помнят первопричин. Просто традиционно воспринимают всех недругов огулом как негодяев, и усматривают подтверждение тому в каждом их поступке. Бывает, что те или иные народы просто считают всех прочих нежелательными чужаками, представляющими угрозу для их жизненного пространства и культуры. Причём нередко не только готовятся защищаться в случае чего, но и нападают первыми, — превентивно, не дожидаясь повода, дабы получить преимущество. Бывает, что некоторые народы считают себя настолько выше других, что начинают порабощать их, а то и уничтожать, — потому что низшим существам не место рядом с высшими. Ну или, как минимум, их надо окультурить и переделать по-своему. И так далее. Форм и оттенков у межнациональной вражды множество.
Можно ли её преодолеть? Возможно ли здесь единство? Конечно. Более того: к этому уже идёт. Народы активно смешиваются и сливаются, причём теперь гораздо активнее, чем раньше, — за счёт облегчения коммуникации в масштабах планеты, резко возросшей мобильности людей, тех же экономических связей, взаимопроникновения культур и т.д. Культура, кстати, тоже показатель национальной принадлежности, — причём важнейший. У людей по всему миру становится больше общего. Заключается больше смешанных браков. Очень многие имеют в себе кровь самых разных народов — и что это значит? Эти люди либо принадлежат сразу к нескольким нациям, либо вообще не имеют национальности, либо их национальность уже общечеловеческая. Правильным является, скорее, последний вариант. Когда-то нации имели огромное значение, а национальные идеи двигали развитие общества вперёд, — но теперь они устарели и стали тормозить его развитие. Народы постепенно сливаются, и однажды сольются в один, всеобщий. Но в ходе этого стихийного процесса всё ещё остаётся много поводов для вражды, порой приводящей не просто к конфликтам, а к геноцидам. Поэтому следует осознать необходимость слияния народов, приветствовать его, пропагандировать, поощрять межнациональные браки. А национальный патриотизм, со всеми его мифами, ложными ценностями и предрассудками, пора сдать в музей истории человечества.
Номер второй — вражда между государствами. Среди которых, к слову, есть и национальные. Люди расхватали участки суши, нарисовали границы, присвоили расположенные в этих границах ресурсы, создали правительства, армии, и принялись воевать, отнимая друг у друга эти территории. Это позволило им найти себе занятие на тысячелетия. И погубило, думается, больше жизней, чем что-либо другое. А ведь государственная отдельность — нечто ещё более эфемерное, чем национальная отдельность. Границы постоянно меняются: только что это было одно государство — и вот уже другое, а завтра, возможно, будет третье, или снова первое. Страны появляются и исчезают, поглощают друг друга, объединяются, распадаются, расширяются и ужимаются, меняются правительства, население, языки, культуры… По большому счёту, у государственного патриотизма нет действительно серьёзных оснований, поскольку в государстве (в данном случае я употребляю это понятие как синоним понятия «страна») нет ничего по-настоящему постоянного. Длительное — возможно, но всё равно конечное. А также нет чего-то, что делало бы то или иное государство объективно выше и ценнее прочих. Люди равны, они не делятся на первый и второй сорт, — значит, равны и государства, созданные и населённые людьми. Я здесь не говорю о территории, ресурсах, экономической и военной мощи тех или иных государств, как не говорю о физической силе, внешности, талантах и богатстве тех или иных людей. Эти параметры не делают одного человека или одно государство принципиально выше других. Что же до государства как системы, то оно есть средство организации людей, управления ими, а также принуждения, — что важно, и что невозможно сбросить со счетов.
По сути, любовь к своей стране и патриотизм по отношению к своему государству — явление, в сути своей вырастающее из банального эгоизма. Просто ты тут родился, а может быть, приехал и прижился, — вот и всё. Это вовсе не делает твою страну особенной. Другие страны тоже хороши (страны, а не их политические режимы, — просьба не путать одно с другим!). И у нас есть планета, которая прекрасна и достойна любви вся, целиком. Красивые пейзажи разных стран — это её пейзажи, их просторы и ресурсы — это её просторы и ресурсы, а населяющие их люди — это её люди, равные, на общей планете. Любить какую-то одну страну — значит обворовывать себя, жестоко ограничивать свой кругозор, в том числе моральный. И если без государства как организующей силы нельзя, то оно должно быть единым и всемирным. Везде одни и те же законы для равных в правах и достоинстве людей, общее пространство для жизни, не ограниченное и не разорванное выдуманными границами, общие возможности, общие ресурсы, когда необходимое получает тот, кому оно необходимо, а не тот, кто на нём сидит, огородившись пограничными кордонами, и так далее. На первом плане должны быть интересы человечества как единой общности, а не интересы множества правительств, набивающих свои карманы, наслаждающихся властью над теми, кто оказался в контролируемых ими загонах, и воспитывающих, подспудно или откровенно, из этих людей ненавистников всего чужого. А чужого-то не бывает. Этот мир — общий, он принадлежит всем людям как единой семье. Может быть, уже пора дозреть до понимания таких вещей?
Номер третий — вражда мировоззрений. То есть систем представлений о том, как устроен мир, что такое человек, каково его место в этом мире, и как он в связи с этим должен жить. Вражда религий, философий, вытекающих из них социальных концепций и прочего в том же роде. Ведь человек таков, каково его мировоззрение. Оно формирует его как личность и определяет его поступки. И здесь возникает следующий вопрос: а разве плохо, что люди имеют разные взгляды? Ответ: само по себе — не плохо. Однако у людей есть дурная привычка силой навязывать свои взгляды тем, кто с ними не согласен. Причём само по себе мировоззрение может быть довольно гуманным, — но когда его начинают насаждать силой (конечно же, из стремления помочь непросвещённым, и из других благих побуждений), проливаются реки крови. Так и идёт резня, на протяжении всей истории. Даже не имеет смысла перечислять здесь конкретные примеры: они везде, они всегда, и они известны всем. В наше время широко, как некие почти общепринятые принципы, декларируются право разных мировоззрений на существование и необходимость уважительного к ним отношения. Но это, на самом деле, мало что изменило. Слова-то красивые, — только складывается впечатление, что они претворяются в жизнь исключительно в каких-то заповедниках либерализма. Да и претворяются криво, если подумать. Приверженцы же различных мировоззрений продолжают — возможно, теперь уже не так откровенно — считать друг друга если не исчадиями ада, то, по крайней мере, упёртыми и агрессивными глупцами, и всегда готовы вцепиться друг другу в горло. Красивые декларации и призывы тут как бы сами по себе, а реальные дела — сами по себе. И даже внутри одного и того же мировоззрения часто бушует вражда по причине национальной и межгосударственной розни.
Может ли у всех людей быть одно мировоззрение? Может. Если оно основано на реальной картине мира, а не на домыслах. Законы гравитации одни для всех, Земля вращается одинаково для всех, все мы дышим воздухом одного и того же состава, и так далее. Это объективная реальность, и спорить тут не о чем. Конечно, желающие поспорить могут найтись всё равно, — но это уже особый случай, подозрительно смахивающий на патологию. Что же, в таком случае, может оказаться тем мировоззрением, которое являет нам объективную реальность? Понятно что: научная картина мира. Да, она тоже не без изъяна, в ней присутствуют предположения, домыслы, ошибки, заблуждения. Но благодаря научным методам исследований и самому научному подходу к изучению мира именно эта его картина с течением времени вырисовывается всё отчётливее, становится всё детальнее и объективнее. Главная же проблема в том, что научная картина пока ещё катастрофически не полна. Она уже в какой-то степени отвечает на вопросы об устройстве и функционировании мира и человека, но не отвечает на вопросы об их глубинной сущности и смысле их существования. А без таких ответов человек не может; их он искал всегда, и продолжает искать. В своём поиске, за неимением лучшего, он приходит к мистике и вере в сверхъестественное. Они дают хоть какие-то варианты ответов. Что же отсюда следует? То, что основой для единого всеобщего мировоззрения может и должна стать научная картина мира, опровергающая мифы и не оставляющая места сверхъестественному, плюс какое-то духовное учение, также отвергающее сверхъестественное и дающее на главные вопросы такие ответы, которые не противоречат науке. Это должно быть учение, которое логично, здраво и непротиворечиво — как по отношению к науке, так и внутри себя — объясняет то, чего наука объяснить не может. Оно и наука должны идти в одном мировоззренческом комплексе, дополняя и взаимно стимулируя друг друга к познанию. Данный тандем в будущем имеет стать основой единой общечеловеческой культуры.
С моей точки зрения, такое духовное учение уже существует, и будущее за ним, — в содружестве с наукой, а впоследствии и в слиянии с ней в одну мировоззренческую систему. Что это за учение, думаю, в уточнении не нуждается.
Итак, в интересах выживания человечество должно объединиться. Оно должно слиться в один народ. Оно должно жить в одном всемирном государстве, с едиными законами и социальными институтами. Оно должно придти к единому мировоззрению. Процесс этнического слияния уже идёт, всё ускоряясь. Попытки объединения государств тоже делаются, хотя в далеко не всемирном масштабе и с сомнительным успехом. Предпринимаются и попытки объединения духовных учений, — но делается это настолько искусственно и с таким ущербом для логики и здравого смысла, что если что-то в результате и получается, то оно оказывается мертворождённым. Торная же дорога тут пролагается наукой, которая, без сомнения, и создаёт всеобщее мировоззрение будущего. В содружестве с одним из духовных учений, — самым здравым и адекватным реальности.
Человечество должно стать триединым. Идею эту для краткости и ясности можно сформулировать так: «Один народ, одно государство, одно мировоззрение».
Найдутся такие, кого подобная формулировка насторожит, как звучащая слишком категорично и, возможно, скрывающая под собой что-то нехорошее. Люди напуганы категоричными формулировками, относятся к ним с подозрением, — и так сразу даже не сообразишь, это больше хорошо или плохо. Как бы то ни было, я здесь могу сказать следующее. Формулировка категорична, потому что категоричной сейчас стала сама необходимость выживания человечества. Когда вокруг тебя всё пылает и рушится, ты не уцелеешь, если будешь нерешительно мямлить и сомневаться в каждом шаге к спасению, даже самом очевидном. Нужно чётко сформулировать, что следует делать, и действовать. Что же до прочего, то здесь охотно уточню, чтобы было понятнее. «Один народ» — это не какая-то из ныне существующих наций, почему-то считающая себя лучше остальных, а будущий всемирный народ, в котором сольются воедино все нации. Сольются постепенно и добровольно, естественным путём, без принуждения. «Одно государство» — это общемировое государство, которое возникнет не путём завоеваний, а путём добровольного политического и экономического объединения разных государств. «Одно мировоззрение» — это система взглядов, которая постепенно будет принята всем человечеством. Она станет общечеловеческим мировоззрением не через навязывание или насильственное насаждение, а благодаря тому, что адекватно описывает реальность, здраво и понятно отвечает на важнейшие вопросы, является этичным и практичным. Принятие этого мировоззрения будет свободным выбором человечества.
Это именно то, что имеется в виду в данной выше формуле.
Станет ли тройное объединение человечества концом всех его проблем и тревог, началом новой, безмятежной жизни? Нет, к счастью, не станет. К счастью — потому что безмятежная жизнь не нужна. Человечество должно развиваться, — а для этого оно должно преодолевать трудности, решать проблемы, отвечать на вызовы, бросаемые ему жизнью. Объединение будет происходить постепенно, и сам этот процесс будет сопряжён со многими сложностями, которые придётся разрешать. И потом останется ещё много проблем, и будут возникать новые, — причём порой такие, каких мы сейчас даже представить не можем. Но самые большие проблемы, разделяющие человечество внутри себя и превращающие наш мир в мир несправедливости, страха и страданий, где все враждуют со всеми, будут преодолены. Человеческая цивилизация сможет выжить. Люди смогут жить дальше, успешно её развивая и совместно решая новые проблемы. А вместе это будет легче сделать.
Вот такие соображения. Сказано много, — но суть проста: выжить легче, если быть вместе, а не порознь, если помогать друг другу, а не враждовать. Вот, по сути, и всё. Вообще-то, это понимали уже первобытные люди, — что позволило человеческому роду продолжиться и породить нас с вами, а не угаснуть в самом начале. Ну а нынешние люди словно бы перестали это понимать, несмотря на всю свою просвещённость. Возможно, они стали слишком умными, чтобы понимать самые простые вещи, — что может теперь обойтись всем нам слишком дорого. Давайте не позволим этому случиться.
© Атархат, 2022
