Слышали ли вы фразу «Не мы такие, жизнь такая»? Скорее всего, слышали. А может, и сами произносили. Однажды прозвучав в популярном фильме, она запала в умы очень многим. Теперь её можно услышать где угодно, — и чем дальше, тем больше. Для некоторых она превратилась в своего рода заклинание, буквально не сходящее с языка.
Почему так вышло? Чтобы это понять, давайте вдумаемся в смысл высказывания. О чём там речь? О том, что жизнь… такая. Какая «такая»? А это уже видно из контекста, в котором данные слова обычно звучат. Жизнь жестока. Она задаёт правила поведения, без которых не выжить. Она заставляет человека закрывать глаза на моральные нормы, жестить, обманывать, вообще совершать неблаговидные поступки. А что делать?.. Иначе никак…
Очень привлекательная идея. Да: с одной стороны, видеть жизнь такой довольно страшно. Это как видеть вокруг себя тёмный, кишащий хищниками лес, у которого нет ни конца, ни края. Но с другой стороны… С другой стороны, это позволяет и самому быть хищником, особо не терзаясь угрызениями совести. При случае укусить, вырвать из кого-то кусок мяса, а то и загрызть. Это нужно не всем. Так ведь от тех, кому оно не нужно, мы этих крылатых слов и не слышим. Зато те, кому нужно, взяли их на вооружение.
Что это за люди? Злобные, агрессивные? Только некоторые. По большей же части, совсем другие. Те, кому проще приспособиться, чем попытаться что-то изменить. Хотя бы в себе. Тем более — в мире. Причиной может быть, например, пессимизм, неверие в лучшее. Всё плохо, мир — дикий лес, люди — волки (ведь известно же, кто человек человеку), и лучше уже не будет, а будет только хуже. .Значит, надо приспосабливаться, самому отращивать шерсть и клыки. Тогда будет шанс протянуть ещё хоть сколько-то. Или неверие в себя, в собственные силы. Может, мир и можно сделать лучше, — но я не сумею. Поэтому буду приспосабливаться к тому, что есть. А мир пусть делают лучше те, кто может. Если у них получится, тогда и я в новом мире перестану кусаться. Наверное… Ещё одна возможная причина — страх. Тут можно немного удивиться. В смысле — страх? А жить в лесу, полном хищников, не страшно? Ещё как страшно. Однако когда ты и сам хищник, это несколько уравнивает шансы. Ты тоже можешь кого-то напугать, куснуть, схватить за горло. А вот когда ты не хищник, но входишь в лес, чтобы попытаться сделать его другим, — тут совсем иная история. Такой поступок требует не просто какой-никакой храбрости, а недюжинного личного мужества. Быть хищником среди хищников легче. Или лень, нежелание постараться что-то сделать. Жить в диком лесу трудно, — но что-то изменить ещё труднее. А так хотя бы привычно.
И так далее. Вариантов много. Всё это люди, в среде которых высказывание о «такой жизни» пользуется непреходящим успехом. И у всех этих вариантов есть как бы общий знаменатель, воплощённый в знаменитом высказывании.
Выраженный им принцип отношения к окружающей действительности позволяет сложить с себя ответственность. Что бы я ни сделал, виноват не я. Жизнь такая. Она заставляет — и что я могу противопоставить ей, если мир так устроен? А если он так устроен, то, может, так и надо? Может, это и правильно? Ведь так было всегда. Мне ли идти против естественного порядка вещей? И можно ли меня упрекнуть за то, что я действую в соответствии с ним? Всё правильно. Всё нормально.
Конечно, здесь не имеется в виду, что все эти люди думают именно так. Скорее, таково их подспудное желание. Ну кому не хочется иметь оправдание поступкам, бередящим совесть? А тут — прекрасная формула, чёткая, ясная, ёмкая, убедительная, даже по-своему красивая. Выражающая именно то, что тебе так нужно. Всё для тебя объясняющая. Ну как не взять такое чудо на вооружение?
Окружающая действительность такова, люди таковы, и сам ты таков. Так всё выглядит. Нужно только, чтобы кто-нибудь подтвердил, что это нормально. Потому что очевидная неправильность происходящего — происходящего, в первую очередь, с тобой — беспокоит. Внезапно подтверждение звучит с экрана. А потом повторяется из многих, многих уст. Сознание хватается за него, — и вот тебе уже стало полегче. Своего рода психологическая терапия. Только со знаком «минус».
В самом деле, высказывание сильное. Но «сильное» не обязательно означает «хорошее». Сила может быть и разрушительной. Но если оно разрушительно, то почему? Что оно разрушает?
Не что, а кого. Людей. Что мы обнаружим, если вскроем верхний слой его смысла? Мы найдём там призыв: не борись. Не старайся что-то сделать, чтобы изменить столь неблагополучную ситуацию. Подстраивайся под неё. Прими предложенные правила игры. Ты уже заранее оправдан за это и за то, что натворишь дальше.
Реальность, в которой люди друг другу — волки, завладевает тем, кто её принимает. Она заставляет его поступать так, как в ней принято. Она ломает его, насилует, лишает воли к сопротивлению, веры в лучшее и стремления что-то изменить. Ну а кто её создал? Да люди же и создали. Они сами и сделали жизнь «такой». И она такая, пока люди с этим согласны, пока они поддерживают существование такого порядка вещей, укрепляют его. То есть если ты принял правила «такой» жизни, то на самом деле это не она тебя насилует и превращает в волка. Это делают люди. Они диктуют тебе, как жить. Для тебя жизнь «такая». Изволь соответствовать. И не пытайся даже думать о том, что жизнь может быть другой. Сосредоточься на выживании. Отращивай клыки.
Сентенциям вроде «Жизнь такая…» разрушительно действуют на волю, подавляют храбрость, гасят желание сделать мир лучше. То есть угнетают огромную часть того, что называют человечностью. И чем больше людей принимают это, тем больше укрепляется такая печальная реальность. Другое дело, что они и сами не против. Навязать подобное отношение к жизни тому, кто не готов его принять, крайне сложно. Так что это своего рода наркотик, предлагаемый тем, кто сознательно или неосознанно ищет нечто подобное. Ведь хочется забыться, сбросить с плеч груз моральной ответственности, сказать себе: «Я не виноват… Это вообще не я… Это жизнь… Она такая…». Ну а наркотики, даже принимаемые для успокоения, действуют на психику разрушающе.Такое успокоение стоит смерти.
Как говорится, о времена, о нравы… Конечно, безмятежных времён не бывает. Но бывает разное отношение к трудностям. Мы с вами находимся там и тогда, где и когда общий упадок социальной жизни, как среда, формирующая человека, воспитывает в людях вот такой вот подход. Подход весьма пессимистичный. А вот просто для интереса — давайте прикинем, что бы на это сказал, например, человек советской эпохи. Не того периода упадка, который многие ещё помнят, поскольку видели своими глазами, а того, когда в советской идеологии ещё силён был дух оптимизма и вера в силы человека. Что бы сказал тот самый человек? Он сказал бы: «Жизнь такая? Мы её изменим! Не она нас, а мы её. Мы, люди, для того и существуем, чтобы бороться за лучшее и менять жизнь в правильную сторону. Нас хотят согнуть и поставить на четвереньки? Не выйдет! Нет сил на то, чтобы сделать мир лучше? Найдём! Мы — люди, и этим всё сказано».
К советской эпохе и советской идеологии можно относиться по-разному. Но даже при всех минусах последней она не позволяла сделать из человека то, что делает из него наш сегодняшний день. По крайней мере, это было в неё заложено. А мы вот видим, как разрушенные люди живут в разрушенном мире, — прежде всего, своём, внутреннем. И ещё многие ищут возможность оправдать и узаконить своё разрушение. Ищут не сил на борьбу, не способов что-то изменить к лучшему, не возможности внести в это изменение свой вклад. Ищут возможности спокойно разрушаться. И жадным ухом ловят любое слово, созвучное своим желаниям.
…Всё, что я здесь говорю, тоже может быть воспринято как сплошной пессимизм. Ведь я веду речь об очень нерадостных вещах. Однако это не пессимизм, а всего лишь констатация фактов. То, о чём я говорю, есть. Оно имеет место. Но это не приговор. Люди делают реальность хуже — но они же могут сделать её лучше. Человек разрушает себя — но он же может собрать себя из обломков. Да так, что станет лучше прежнего, — и это не просто фигура речи.
Перед нами ситуация, которую можно и нужно обсуждать. А обсуждать — значит искать пути к её изменению. Если бы это был приговор, и ничего нельзя было бы изменить, тогда и говорить было бы не о чем. Осталось бы, как в известном анекдоте, завернуться в простыню и медленно, чтобы не создавать паники, ползти на кладбище.
Разрушенные люди могут стать неразрушенными. Нет, не воскреснуть. Потому что никто и не умирает. Только бессмертное существо может воссоздать себя из обломков. А значит — никакого пессимизма. Обсуждаем проблемы и работаем над ними. А простынь лучше используем по её прямому назначению.
© Атархат, 2024
