О власти светской и духовной

В современном мире принято разделять власть светскую и власть духовную. Политики и чиновники занимаются социальной жизнью, а духовные лица занимаются жизнью души. Это стало результатом обмирщения общества в последние столетия, его отхода от религии. Она, вроде бы, никуда не делась, — но роль её уже не та, что раньше. Многим кажется, что так было всегда. Они уже не могут себе представить, что бывает иначе; и соединение двух властей в одном центре кажется им дикостью. Существенную роль в этом сыграла антирелигиозная пропаганда. Например, для нас, школьников советских времён, то, что в учебниках называют «претензиями папизма на светскую власть», стало символом средневекового мракобесия и обскурантизма. И в самом деле, мытарства императора Генриха IV в Каноссе производят удручающее впечатление. Но ведь стремление римских пап к верховной светской власти — кстати, так и не реализованное в полной мере — это лишь один пример. А таких примеров история знает много. Давайте вспомним некоторые из них.

Древнеегипетские фараоны не просто объединяли в своих руках светскую и духовную власть: они считались живыми богами. Выполняя их волю, подданные не сомневались, что выполняют волю небес. Александр Македонский объявил себя сыном Зевса, тем самым также заявив о своём праве на власть божественного уровня. Древнеримские императоры, обожествлявшиеся уже после смерти, при жизни выполняли функции верховных жрецов, — то есть проводников божественной воли. Арабские халифы были как светскими властителями, так и высшими духовными авторитетами, обладавшими правом на самое авторитетное толкование Корана и вынесение окончательных решений по религиозным вопросам. Английский король Генрих VIII после разрыва с папством и католицизмом сделался официальным главой независимой англиканской церкви. Православный патриарх Никон претендовал — от имени Церкви, разумеется — на приоритет духовной власти над светской. Попытка не увенчалась успехом, и он заплатил за свою неудачу пожизненным заключением. Японские императоры всегда считались лицами божественного происхождения, потомками богини Аматэрасу, и являлись верховными жрецами синто. Аятолла Хомейни после победы исламской революции в Иране занял пост Верховного руководителя страны, тем самым сосредоточив в своих руках власть не только духовную, но и светскую, — поскольку Верховному руководителю, по конституции Ирана, подчиняются правительство и Президент.

Как видим, объединение обеих категорий власти — достаточно обычное дело. Причём интересно то, что при их объединении приоритет чаще отдаётся духовной власти, а светская как бы дополняет её. Почему? И правильно ли это?

Правильно. Ведь власть — это, прежде всего, закон. Закон должен быть справедливым, он должен пресекать зло и содействовать добру. То есть его база должна быть морально-этической. А в основе морали всегда лежат духовные понятия и принципы. Мораль не может быть основана только на материальной, телесной составляющей, — потому что тогда в морали не просматривается смысла. А без него жизнь превращается, в лучшем случае, в звериную борьбу за выживание, ну а в худшем — в непрерывную чудовищную оргию эгоизма, жестокости и разнузданности. Возможно, не сразу; но она неуклонно скатывается к этому. Мы видели примеры такого скатывания в не столь отдалённом прошлом и продолжаем наблюдать сейчас.

Всё закономерно. Может ли быть здравым и морально эффективным закон, если он опирается только на материальные и политические интересы? Если он пытается и саму мораль вывести из тех же интересов? Если этот закон и эту мораль изобретают и утверждают одни люди, потом другие люди переделывают их под свои понятия и интересы, потом третьи люди отменяют их и заменяют на иные, в соответствии уже со своими понятиями и интересами, и снова, и снова? Может ли быть стабильным общество, регулируемое такими законами? Может ли оно быть моральным, когда определение того, что такое мораль, зависит от чьих-то капризов и от меняющейся моды на те или иные убеждения?

Именно в духовной сфере лежат моральные принципы; именно в ней они имеют высокое обоснование, опирающееся на нечто большее, чем материально-политические интересы, и лежащее за пределами человеческого произвола. И когда духовная сфера отделяется от власти, то власть оказывается морально выхолощенной, а духовные принципы оказываются лишены возможности формировать законы. Это как отделить душу от тела. Можно ли потом ожидать от такого тела человеческого, морального поведения? Нет: потому что бездушный кадавр — не человек. Это псевдоживой предмет, слепо руководствующийся потребностями своей псевдожизни. Так происходит и с обществом, где две власти разделены. Душа призывает к одному, а тело, живущее по своим законам, требует другого. В итоге возникает разлад, который я назвал бы «социальной шизофренией». Разлад, чреватый ситуациями, когда «законно» и «правильно» оказывается не одним и тем же.

Светская и духовная власть не должны быть разделены, и духовная власть должна лежать в основе власти светской, — как душа должна управлять телом. Социальная жизнь должна направляться соображениями высшего смысла и вытекающими отсюда моральными принципами. Люди должны понимать, почему правильно и законно то или это, должны видеть, в чём истоки жизни общества и в чём её цели. И они должны видеть, что эти истоки и цели — не плод фантазии, каприза, алчности или предубеждений тех, кто находится у власти в тот или иной момент, а нечто незыблемое, действительно могущее служить опорой и ориентиром для человеческой жизни.

Так должно быть. Так правильно. Иной вопрос — насколько реально воплотить это на практике в современном обществе?

Прежде всего, потому, что это общество многоконфессионально. Ведь чтобы духовная власть могла быть проводником моральных принципов и социальных законов, она должна основываться на конкретных представлениях об устройстве мира и месте и роли в нём человека. То есть это должна быть некая конкретная духовная система, конкретная религия, учение, конфессия, — назовите как угодно. Конкретное мировоззрение. Но тогда окажутся ущемлёнными убеждения граждан-приверженцев других конфессий, которые будут вынуждены подчиняться законодательству, выстроенному на чужих убеждениях. А положить в основу законодательства смесь из разных, не совпадающих убеждений, не представляется возможным: это будет просто хаос. В такой ситуации именно светские законы, при всём своём духовно-моральном дефиците, благодаря своей нейтральной позиции оказываются положительным фактором. Например, светская регистрация брака даёт возможность пожениться приверженцам разных конфессий (если, конечно, те сами по себе готовы с уважением относиться к убеждениям друг друга, — иначе брак вряд ли возможен). Так что свои плюсы всё же имеются и в светском законодательстве. Однако эти плюсы не делают общей погоды, и проблема остаётся проблемой.

Духовная раздробленность общества — явление того же порядка, что раздробленность национальная и политическая. Большое количество религий, народов, государств, всё это смешано и перемешано, всё это соперничает и борется за место под солнцем, провоцирует бесконечные конфликты между людьми. Хаос в действии. Что делать? Выход один: объединение. Многие тысячелетия человечество страдает от своей раздробленности. Когда-то, впрочем, она была нормой, и даже залогом эволюции общества. Но времена меняются, и эта эволюция не стоит на месте. Теперь настало время слияния. Народы уже сливаются в один народ, и этот процесс не остановить. Дальше очередь политического объединения, — слияния многочисленных государств в единое государство. Этому должно сопутствовать объединение духовное, — ведь в межнациональных и межгосударственных конфликтах далеко не последнюю (и это мягко сказано) роль играет межконфессиональная рознь. Причём это объединение не должно быть результатом некоего компромисса, собирания и выпячивания каких-то общих для разных конфессий моментов, с замалчиванием принципиальных противоречий. Такое «объединение» будет шито белыми нитками, оно будет фиктивным и непрочным. Настоящее духовное объединение возможно только при условии принятия единого мировоззрения, основанного на объективной картине мира. Огромную роль здесь может сыграть наука.

Тут мы приходим к другой проблеме. Она состоит в том, что наука стоит в оппозиции к религии. Я имею в виду настоящую науку, работающую с фактами, а не ту компромиссную полунауку, которая пытается и рыбку съесть, и на лошадке покататься, одновременно используя научную методику и делая реверансы в сторону признания существования сверхъестественных сил, невзирая на всю нелепость этого. Сейчас такие нелепости в чести. Общая тенденция к смешиванию несовместимого затронула и эту сферу, — хотя, казалось бы, научное познание по самой своей сущности не должно быть подвержено подобному. Так вот настоящая наука, не верящая в сверхъестественное, исследующая и открывающая объективную реальность, отрицает религию, её духовность и её мораль. Печальная ситуация: то, что могло бы привести человечество к единому мировоззрению, отрицает важнейший элемент этого мировоззрения, — духовность, основанную на чём-то большем, чем материализм.

Чтобы преодолеть это трагическое противоречие, нужно понять одну простую, но непривычную для многих реалию: то, что лежит за пределами материального мира, не обязательно должно быть сверхъестественным. У Природы имеется не только физическое измерение, и эволюция идёт не только в физическом мире. Природа гораздо больше и глубже, чем это кажется сегодня; её законы простираются дальше того мира, в котором живут наши тела. И эти законы, и то, чего наука пока не видит, доступно для научного познания. Просто не всё сразу. А уже одно понимание того, что «незримое» и «духовное» — вовсе не синоним «сверхъестественного» и «религиозного», способно ликвидировать конфликт между научным и духовным подходами, позволив им слиться в единый подход. Проще говоря, нужно осознать, что духовность не является исключительно элементом религии. Она вообще не нуждается в религии как в опоре. Так что «духовная власть» — на самом деле не то же самое, что «религиозная власть». И в действительности между властями светской и духовной нет внутреннего противоречия. Просто потому, что это одно и то же. Противоречие между ними есть ни что иное, как продукт человеческих заблуждений.

И тут возникает ещё один вопрос. Как было показано выше, история знает достаточно примеров объединения светской и духовной власти. Делало ли это общественную жизнь непротиворечивой и стабильной, а людей счастливыми? Очевидно, нет. Почему же? При всей внешней каверзности этого вопроса, ответить на него несложно. Во-первых, общество никогда не было обществом единого мировоззрения. Даже в арабском халифате, под управление духовного главы — халифа, проживало много людей других вероисповеданий; да и сам ислам дробился на различные ветви и секты. Эта проблема была актуальна во все времена и практически в любом социуме, в большей или меньшей степени. Во-вторых, религия есть религия; с её верой в сверхъестественное она не является мировоззрением, объективно отражающим реальность. Такая вера ограничивает мышление человека, приглушает его стремление к познанию, подавляет его волю, порождает массу заблуждений и предрассудков. В плане сочетания духовности и законов общества это даёт примерно тот же эффект, что в математике попытки получить правильный результат исходя из неправильно записанных формул. Вроде, порядок вычислений верен, а результат получается кривым и приводит к неудачам. Тут всё просто: чтобы получить правильный ответ, нужно исходить из правильной формулы. Чтобы светская и духовная власть работали действительно как единое гармоничное целое и приносили реальное благо обществу, они должны быть основаны на реальной картине мира, на объективном мировоззрении. Мировоззрении, не зацикленном на примитивном материализме и признающем духовную сторону жизни, но при этом не подпадающем под иго веры в сверхъестественное.

Возможно ли такое? Возможно ли придти к этому? Да, безусловно. Это естественно и нормально для человека, он для этого приспособлен. Только вот путь к естественному и нормальному, путь к самому себе, часто бывает очень долгим и трудным. Путь к Истине — тернистый путь. Именно на этом пути создаётся вся история человечества. И на нём же создаётся история жизни каждого конкретного человека. Пройти его непросто, но возможно и необходимо. Одной из ключевых вех на этом пути является объединение светской и духовной власти. Точнее говоря, нахождение того угла зрения, который позволяет увидеть, что они являются единым органичным целым.

Пусть придти к этому удастся не сегодня, и даже не завтра. Пусть на пути к этому придётся не просто решить ряд проблем, а добиться очень и очень существенных изменений в мировосприятии людей и устройстве общества. Главное, что это в человеческих силах. Мы, люди, в состоянии решить свои проблемы (которые сами же и создаём), в состоянии изменить к лучшему себя и свой мир, в состоянии придти к Истине. Нужно только по-настоящему этого хотеть. И стараться.

© Атархат, 2018

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *