Сегодня я прочитал новости, содержание которых можно описать так: известный французский актёр Ален Делон неожиданно для самого себя стал героем очередной драмы, — только не в кино, а в жизни.
Начиналось всё приятно для 83-летнего Делона: некоторое время назад было объявлено, что он награждается почётной премией «Золотая пальмовая ветвь» 72-го Каннского кинофестиваля. Тут всё понятно, и решение отметить его заслуги перед киноискусством вряд ли может показаться сомнительным. Однако, паче чаяния, это вызвало бурю негодования в особо прогрессивных кругах. Бурю подняла основательница организации «Женщины и Голливуд», затем последовала петиция против награждения, набравшая в Интернете почти 20 000 подписей (не так уж и много, — но всё же…). Суть протестов сводится к тому, что такого нехорошего человека, как Делон, награждать нельзя. Он повинен во многих ужасных вещах, как то: выражал недовольство тем, что женщины начинают всё больше походить на мужчин; когда-то сказал, что мог бы ударить женщину; высказывался против усыновления детей однополыми парами; выражал поддержку ультраправой партии «Национальный фронт»; высказывался в пользу мнения, что Франция должна быть страной белой расы. По мнению протестующих, всё это означает, что этот «сексист, расист и гомофоб» (так назвала его вышеупомянутая дама) не имеет права на награду.
В глаза сразу бросается то обстоятельство, что тут свалены в одну кучу претензии в самых разных областях: взаимоотношения полов, права секс-меньшинств, национальная политика, расовая политика, и даже подразумевается личная жизнь (Делон дружит с основателем «Национального фронта» Ле Пеном, ныне, правда, исключённым из основанной им самим партии). И всё это приводится как доводы против того, что не имеет отношения ни к одной из этих областей: против награды за профессиональную актёрскую деятельность. Чем это можно объяснить? Вероятно, тем, что протестующие, и прежде всего их предводительница, имеют зуб на Делона. В чём конкретно — вычислить нетрудно: всё упирается в его высказывания о женщинах и однополых парах. Именно это вызывает их гнев. Политика пошла в ход уже просто для того, чтобы максимально очернить того, кто им неугоден. Почему неугоден? Потому что осмеливается высказывать мнения, не совпадающие с их убеждениями.
Что до политического аспекта, то как бы ни были сомнительны симпатии Делона в данной сфере, — поддержка националистов и позиционирование Франции как «страны белой расы» действительно не делают ему чести, — это всё же его убеждения, и демократическое устройство Французской Республики подразумевает, что он может их придерживаться и высказывать, и это не ведёт к поражению его в правах. Приводить его убеждения как аргументы в пользу того, что он не имеет права на награду как актёр, значит инициировать преследование по политическим мотивам. То есть его недоброжелатели настолько далеко зашли в своей неприязни, что готовы переступить через основные принципы государственного устройства. Что уже само по себе достаточно ярко их характеризует.
Что же касается остальных — и, несомненно, основных — претензий, то здесь мы видим стандартный набор из противоречивости и нетерпимости. Например, он сказал, что мог бы ударить женщину. Понятно, что бить людей нехорошо. Но подчёркивание того, что речь идёт именно о женщине, странно звучит в устах тех, кто ратует за равноправие женщин с мужчинами. Потому что тут всего два варианта: либо они не равны, и тогда женщины — слабый пол, и ударить женщину оказывается гораздо более отвратительным поступком, чем ударить мужчину, либо они всё же равны, и тогда нет разницы, кому ты заедешь в ухо. Попытки феминисток добиться полного равноправия с мужчинами и при этом сохранить за собой право на особое отношение именно как к женщинам, претендуя на традиционные женские привилегии, есть лицемерие в чистом виде. Или же доказательство того, что они сами толком не знают, чего хотят. Ну а высказывание Делона могло бы быть воспринято ими даже как комплимент. Потому что это ведь констатация отношения к женщине как к равному, как к своему брату-мужику, с которым можно и мордобой затеять. Разве нет?
— Я рад, что у меня такая красивая секретарша.
— Я не ваша секретарша.
— А чья же тогда?
— А ничья. Я подполковник израильской армии. Мы с вами будем работать вместе, на равных.
— Вы и тяжести таскать будете?х/ф «Агент 117. Миссия в Рио»
Далее, он недоволен тем, то женщины становятся похожими на мужчин. И что из того? Он не имеет права на свой вкус? Если мужчине нравятся женственные женщины, это плохо? Это уже считается извращением? Его надо за это осуждать и приклеивать ярлык сексиста?
Кстати, об извращениях. Кто-то сейчас подумал, что речь пойдёт об однополых парах и допустимости усыновления ими детей? Не угадали. Речь о тех апологетах «терпимости», которые проявляют крайнюю нетерпимость по отношению к тем, кто в чём-то с ними не согласен. Вот это и есть самое настоящее извращение. Поясню для непонятливых. Однополые пары имеют право считать свои отношения нормой и имеют право добиваться права на усыновление детей. Те, кто сам не является гомосексуалистом, но считает, что такие отношения нормальны и что такие пары могут усыновлять детей, также имеют право на своё мнение. Но и те, кто с ними в этом не согласен, тоже имеют право на своё мнение. И тоже имеют право его высказывать, и не подвергаться за это оскорблениям и травле. Потому что если нет, то и терпимости, за которую так ратуют вышеупомянутые апологеты, тоже нет. Если никто не имеет права им возражать, а тот, кто на это осмелился, должен быть наказан (например, его следует лишить права на получение наград за профессиональную деятельность), тогда это уже форма угнетения, подавления свободы совести, и просто моральный шантаж. Именно поэтому я в начале абзаца взял слово «терпимость» в кавычки. Их «терпимость» и «толерантность» на самом деле не имеют с таковыми ничего общего. Это просто способ заткнуть рот несогласным.
Словом, в ситуации с Делоном явственно просматривается всё та же тенденция к превращению демократического западного общества в свою противоположность. То есть в общество, где доминирует определённая точка зрения, а несогласные подвергаются остракизму. Иногда их за это уже и судят. Потому что мнение, не совпадающее с мнением особо прогрессивной части общества, уже начинает рассматриваться как свидетельство душевного уродства, а его высказывание — как преступление, за которое надо карать. Ничего не напоминает?
© Атархат, 2019
