Краткая предыстория. Часть вторая.
Умерев, Ананда — хотя, наверное, теперь уже я — прошёл необычное посмертие. Обычно тотчас после смерти человек оказывается в личном аду, — временном мучительном состоянии, заканчивающемся по истечении определённого срока, который у каждого свой. Некоторые попадают в иллюзию, пленниками которой остаются порой многие годы. Некоторые впадают в состояние, подобное коме, без мыслей и ощущений, которое также может длиться очень долго. После иллюзии или «комы» всё равно неизбежен личный ад. Я же оказался в Бездне, заменившей мне его.
Объяснить, что такое Бездна, не так-то просто. Можно определить её как область максимально разреженной энергии, — нечто вроде энергетического вакуума (хотя не совсем вакуума) в энергетической Вселенной. Не ошибусь, если скажу, что Бездна — самое страшное место во втором мире. Энергетические существа, имеющие неосторожность войти в её пределы, испытывают мучения, которые можно сравнить с сильнейшей болью и удушьем; Бездна буквально высасывает и убивает их, забирая их энергию. Хотя есть и те, кто не подвержен этому. Среди них — боги (высшие элементалы), включая Дракона, и осознающие (разумные существа), поскольку их энергетические тела не могут быть уничтожены. Богам, по большому счёту, нечего делать в Бездне; лишь для Дракона она является чем-то вроде логова, откуда он и раскидывает по Вселенной сети своего влияния. Осознающие же и вовсе не могут попасть туда, — во всяком случае, по собственному желанию. Тем более, что если гибель им и не грозит, то мучения, причиняемые Бездной, остаются. Мне довелось убедиться в этом на собственном опыте.
Кроме меня, в Бездне не был никто из людей. Не был и не будет. Я же попал туда потому, что моё отступничество оказалось беспрецедентным. Конечно, многие сходят с избранного духовного пути. Однако это означает лишь то, что выбор был нетвёрд, и избранный путь так и не стал для отступника настоящим путём. Проще говоря, если ты оставил свой путь, значит, этот путь по-настоящему и не был твоим. Но можно достичь настолько глубокой степени осознания Истины и своего духовного пути, что ты сливаешься с ним в одно неразделимое целое, и отступничество становится невозможным. Ананда достиг такого осознания и слияния с путём, указанным Шер-Андером. Но сошёл с него, совершил отступничество. То есть, фактически, произошло невозможное. Ничего подобного не бывало до того и не повторится в будущем. Почему же это произошло тогда?
Причина была в том, что назрела такая необходимость. К тому времени человечество уже в течении многих тысячелетий не могло выбраться из лабиринта своих заблуждений. Оно получило, ни много, ни мало, 26 откровений, предназначенных для того, чтобы помочь ему выйти на верный путь, и прежними пророками и Учителями было очень много сделано для этого, — но окончательно переломить ситуацию так и не удалось. И было уже понятно, — понятно для Природы как совокупности действующих в Мироздании принципов и законов, — что в жизни человечества наступает критический момент. Момент, когда оно либо повернёт на путь подлинного познания, либо придёт к медленному угасанию или самоуничтожению. Требовалось последнее откровение, — особенное, предназначенное не для ограниченного круга посвящённых, как предыдущие откровения, а для всего человечества. И чтобы принять такое откровение, требовался особенный пророк. Поэтому сама Природа устроила так, что один из осознавших Истину совершил небывалое отступничество и, как следствие, оказался в Бездне. Что было невозможно для человека как такового, то оказалось возможно для Природы, в видах необходимости для эволюции человечества. Бездна же дала мне уникальный опыт, которого не было у прежних пророков.
Можно сказать, что в той ситуации я послужил инструментом эволюции. Природе был необходим тот, кто пройдёт через Бездну, — и она подтолкнула меня к отступничеству, сделав так, что некие процессы и реакции во мне сработали не так, как работают обычно. Так что же: получается, что я не повинен в отступничестве? И да, и нет. Мне дали возможность отступить, и даже подтолкнули к этому. Однако право свободного выбора — это право свободного выбора. Я мог не войти в распахнутые передо мной врата Бездны. Но всё-таки вошёл. Почему? Потому что Природа не отделена от человека. Каждый из нас — её частица. И в тот момент я как человек обладал правом выбора, — но как частица Природы, ощущающая, пусть даже на подсознательном уровне, её законы и нужды, я знал, что именно от меня требуется, и сделал это. Иначе говоря, это был поступок не человека как автономной единицы, решающей собственную судьбу, а поступок человека как Природы, понимающей и решающей гораздо более масштабные задачи. Поэтому с одной стороны я виноват, поскольку сделал свой выбор и совершил отступничество. С другой стороны, выбор тогда делало нечто большее, чем я, — нечто большее, чем отдельная личность. И сделан был именно тот выбор, который был тогда необходим. Сожалею ли я о нём? Да, — как сожалею о любой из своих ошибок. Но поскольку в тот момент ошибка была необходима, я просто принимаю всё как есть. Произошло то, чему следовало произойти. Однако задумался об этом и понял это я много позже.
А тогда, в Бездне, мне было не до анализа произошедшего. Всё моё существо было наполнено неописуемой болью. «Неописуемая» — в данном случае не фигура речи. Страдания, когда Бездна раздирает, выворачивает и высасывает тебя, а ты не можешь не только умереть, но даже просто потерять сознание, действительно не поддаются описанию. Их невозможно и вспомнить в полной мере. Смертное человеческое тело не может перенести такой боли; даже одно отчётливое воспоминание о ней убило бы меня. Поэтому то, что я могу сейчас вспомнить о Бездне, — это лишь слабый отзвук той боли, её многократно приглушённое эхо, какая-то ничтожная доля тех ощущений. Но и этой ничтожной доли достаточно. При любой попытке сосредоточиться на этих воспоминаниях я начинаю чувствовать, вероятно, нечто схожее с ощущениями человека, заживо горящего на костре, — и отчётливо понимаю, что углубление в эти воспоминания убийственно для рассудка и тела. Таково далёкое эхо Бездны. В ней же самой я провёл около 1000 лет. Пытаться подробно рассказать об этом не имеет смысла; да и вряд ли я смог бы. Скажу лишь, что один раз я почувствовал рядом с собой присутствие Дракона. Даже не то чтобы его самого, — так сказать, в энергетической плоти. Это было, скорее, ощущение его пристального взгляда, когда в некий момент он сосредоточил на мне своё внимание. Описать, каково это было, также едва ли возможно. Но враждебным этот взгляд не был. Скорее, он был заинтересованным.
Выйдя из Бездны, — фактически, будучи попросту вытолкнут из неё по прошествии должного времени, — я долго приходил в себя. В этом мне помог мой страж, который всё это время дожидался моего освобождения. Он-то и разъяснил мне то, что я уже изложил выше, — то есть почему я оказался в Бездне и для чего это было нужно. И ещё он поставил меня перед новым выбором. Теперь мне предстояло решить, вступить ли на путь нового долженствования, начинавшийся от края Бездны.
© Атархат, 2016
